ДОПОЛНЕНИЯ
М.Д. Семенов-Тян-Шанский
ДЕТСТВО
Памяти жены с любовью посвящаю
1
ИГРЫ
Мой брат, Алеша, выдумал новую игру — быть львами. Курчавоголовый, испачканный в пыли паркетного пола, он кувыркался и рычал, широко раскрывая черные глаза, и кидался на Верочку, которая принимала его за настоящего льва, с испугом бросалась к няниным коленям и прятала в них маленькое краснощекое личико.
Я тоже захотел быть львом, тоже стал кувыркаться и рычать и вдруг неожиданно упал на нос. Я закричал от боли и испуга, потому что кровь залила мой передник. Игра прекратилась; няня повела меня в ванную комнату, стараясь остановить кровь водой, приговаривая при этом:
— Уж, где тебе? сидел бы на месте. Какой ты лев, ты — медведь косолапый.
Кровь не унималась; меня уложили на диван с ключом на переносице и губкой с холодной водой на носу, а няня ворчала на Алешу:
— Не мальчик, а наказанье, все что-нибудь выдумает. Чем бы посидеть, да книжку посмотреть, — он кувыркаться начнет. Вот, опять чулки ободрал, скажу маме, будет тогда.
— Я, няня, только так. Это он ничего не умеет, так зачем лезет.
— И, подлинно, зачем лезет. Одно горе с ним. Что верно то верно сказано: кто в мае родился, — весь век маяться будет.
Эти слова няни приводили меня в большое уныние. Отчего я родился в мае; отчего, вообще, рождаются в мае, если известно, что весь век потом маяться будешь.
— Это все ништо, — говорила часто няня, — а вот беда, родился ты в Николин день, а назвали тебя Александром. Разве можно так Николу Угодника обижать? Он не какой-нибудь пустяшный Святой, вот он и станет тебе всю жизнь портить, зачем его обидели?
После этих слов я чувствовал себя окончательно несчастным. Что я мог сделать для Николы Угодника? Ведь не могу же я называться Николаем, когда меня зовут Александром.
— А я перекрещусь, няня.
— Перекрестись, перекрестись, — говорила няня и сама крестилась.
— Нет, я не так, я по-настоящему, как Верочку.
— Что ты, Христос с тобой, кого же два раза крестят?