Слова. Том II. Духовное пробуждение

– Это оттого, что ум не шлёт телеграмму сердцу. А, кроме этого, в молитве нужно потрудиться, невозможно во мгновение ока достичь такого состояния, чтобы ум совсем не уходил. Необходимо терпение. Как в дверь стучат? Стукнут разок, стукнут другой, потом ждут – и дверь открывается. А ты хочешь один раз постучать и сразу войти. Так не бывает. Когда ты начинаешь молитву, у тебя что, нет к ней желания?

– Я ощущаю нужду в помощи, потому что чувствую себя слабой.

– А, вот с этого-то и начинают. В молитве необходима настойчивость. И ну́ждаста Его[240], – говорит Евангелие о двух учениках, встретивших Господа на пути в Эммаус. Христос остался с ними, потому что они, находясь с Ним в духовном родстве, имели на это право. У них были смирение, простота, доброта, дерзновение – в хорошем смысле этого слова. У них были все предпосылки, чтобы Христос остался с ними, и поэтому Он это сделал.

Обо всём просимом нужно молиться с верою, нужно терпеть, и Бог заговорит. Ведь, молясь с верою, человек некоторым образом обязывает Бога исполнить просимое ради этой веры. Поэтому, прося о чём-то у Бога, не усумни́мся и будем услышаны. Имейте веру и не сомневайтесь[241], – сказал Господь. Бог знает, когда дать нам то, о чём мы просим, так, чтобы это не нанесло нам духовного вреда. Иногда мы просим о чём-нибудь у Бога, но не имеем терпения и волнуемся. Нам стоило бы волноваться, если бы наш Бог не был сильным, но раз мы имеем Всесильного Бога, у Которого такое великое множество любви, что Он питает нас Своею Кровью, то нашим волнениям нет оправданий. Иногда мы не вверяем разрешение какой-то трудности в руки Божии, а действуем по-человечески. Когда мы просим о чём-то у Бога, но наша вера колеблется, и мы, не дожидаясь, пока Он ответит на наше прошение, хотим по-человечески добиться того, чего трудно добиться, то это похоже на то, что мы подаём Царю Богу прошение, но, когда Он простирает Свою руку к действию, забираем наше прошение обратно. Потом мы снова просим Его, но наша вера опять колеблется, мы опять волнуемся и повторяем то же самое. Так наша мука становится затяжной. То есть мы ведём себя, словно человек, который подаёт прошение в министерство, но вскоре, передумав, забирает его назад. Потом он опять передумывает и подаёт его обратно, проходит ещё немного времени, и он снова забирает его. Однако прошение должно лежать на месте, чтобы до него дошла очередь.

Молитва с болью

– Геронда, а как Вы молитесь о какой-то нужде?

– Основа всего в том, чтобы стало больно. Если не больно, то можно часами тянуть чётки, но молитва не будет иметь никакого результата. Если человеку больно за то, о чём он молится, то он и одним лишь воздыханием совершает сердечную молитву. Многие, когда люди просят их молитв, не располагают временем и молятся о нуждах этих людей одним лишь воздыханием. Я не говорю, что не нужно молиться, но если случилось так, что времени нет, то воздыхание о чужой боли есть сердечная молитва. То есть по своей силе оно равно целым часам молитвы. К примеру, ты читаешь письмо, видишь нужду, воздыхаешь и потом молишься. О, да это великое дело! Ты ещё не взял трубку, ещё не набрал номер, а Бог уже слышит тебя! А насколько хорошо понимает это тот, о ком совершается такая молитва! Посмотрите, как бесноватые, где бы они ни находились, понимают, когда я молюсь о них, и кричат!

Настоящая молитва – это не удовольствие, не «нирвана», она начинается с боли. Что это за боль? Человек мучается в хорошем смысле этого слова. Ему больно, он стонет, страдает, о чём бы он ни молился. Знаете, что значит «страдать»? Да, он страдает потому, что соучаствует в общей человеческой боли или же в боли какого-то конкретного человека. За это соучастие, за эту боль Бог воздаёт ему божественным радованием. Конечно, человек не просит божественного радования, оно приходит как следствие, поскольку он соучаствует в чужой боли.

– А с чего нужно начинать?

– Человек о чём-то узнаёт, например о том, что произошёл несчастный случай. «Ах!» – воздыхает он, а Бог тут же даёт ему утешение за это малое воздыхание. Он видит, как кому-то больно, и тут же сострадает ему, утешаясь божественным утешением от Бога, и не остаётся с этой горечью боли. Тогда ближний получает помощь от его молитвы. Или же он размышляет: «Бог дал нам столько, а что сделал для Него я?» Один человек сказал мне следующие, оказавшие на меня впечатление, слова: «Когда совершается Таинство Божественной Евхаристии, то ангелы закрывают свои лица, мы же причащаемся Тела Христова. А что сделал для Христа я?» Так в добром смысле страдает душа.

– Геронда, а как молящемуся понять, что его молитва помогла ближнему?

– Молящийся узнаёт об этом по тому божественному утешению, которое он ощущает в себе после совершенной им сердечной, исполненной боли молитвы. Однако сначала боль другого человека нужно сделать своей болью, а после этого совершать и сердечную молитву. Любовь есть божественное свойство, она извещает ближнего. Так и в больницах – если врачи и медсёстры действительно страдают за больных, то это является самым действенным лекарством из всех, которые они им дают. Больные ощущают участие к ним и чувствуют уверенность, безопасность, утешение. Тому, кто страдает, не нужны ни наши многие слова, ни наши поучения. Он понимает, что тебе за него больно, и это помогает ему. Боль – это всё. Если нам больно за других, то мы забываем себя, свои собственные нужды.

Божественное утешение

– Геронда, когда я страдаю за других, мной овладевает тревога и я не могу молиться.

– По этой тревоге видно, что в тебе живо человеческое начало. Я, чем большую боль испытываю за других, тем больше молюсь и духовно радуюсь, потому что я говорю обо всём Христу, а Он приводит всё в порядок. И я вижу, что чем больше проходит лет, тем более на убыль идёт телесная бодрость, но бодрость душевная умножается, потому что любовь, жертвенность, боль за ближнего дают многую душевную силу. Вот, погляди-ка: вчера вечером, когда вы совершали бдение, у меня было не очень-то много бодрости, но я получал силу от чужой боли. Всю ночь до Божественной Литургии я простоял на ногах, принимая народ[242]. Потом в храме я опять стоял на ногах, но, несмотря на это, не чувствовал усталости, потому что мне было больно за людей и эта боль давала мне силу. Так и ты – молись и радуйся. Бог всё устроит.

Если человек относится к боли по-духовному, то у него нет скорби. Взять хотя бы тех людей, которые приходили ко мне. Как же больно мне было за них! Я не выслушивал их кое-как, вполуха, я страдал, воздыхал, но каждым воздыханием возлагал трудность на Бога, и Он утешал меня в той боли, которую я переживал за ближнего. То есть при духовном отношении к чужой боли приходило божественное утешение, потому что если в боли есть надежда на Бога, то в ней есть и божественное утешение. А иначе как всё это можно выдержать! Если бы не было этого утешения, то как бы я мог жить со всем тем, что мне приходится слышать? Мне больно, но я думаю и о Божественном воздаянии тем, кому больно. Мы находимся в руках Божиих. Раз есть Божественная правда, Божественное воздаяние, то ничто не проходит даром. Сколько человек мучается, столько ему за это и воздастся. Бог, видя на земле столько боли, видя даже и то, что недоступно нашему восприятию, тем не менее не впадает в отчаяние. «Ты больше страдаешь? Я больше дам тебе в жизни иной», – говорит Бог и от этого радуется. А в противном случае как бы Он, так сказать, мог вынести столько несправедливости, столько зла? Однако, имея в виду воздаяние тем, кто страдает, Он, если допустимо так выразиться, может вынести эту великую боль. А нам, не видящим, какую славу восприимет наш ближний, и страдающим за него, Бог воздаёт божественным утешением.

– Геронда, не изнуряет ли человека это переживание за ближнего?

– Нет. Если относиться к каждой проблеме духовно, то изнурения не будет. Вначале, слыша, как кто-то страдает, человек испытывает горечь, но потом в качестве воздаяния приходит божественное утешение, и его организм не разрушается. Горечь от мирского расстройства приводит к болезням: желудочным кровотечениям и другим, но горечь от боли за других содержит в себе божественный бальзам и не вредит организму.

Опасность бесчувствия

– Геронда, иногда миряне просят меня помолиться о разрешении их проблем. Я молюсь, но боли не чувствую.