– Геронда, я чувствую тревогу, страх за то, что нас ожидает.
– Этот страх помогает нам ухватиться за Христа. Из этого не следует, что нужно радоваться всему тому, что нас ждёт. Радоваться нужно тому, что предстоит подвиг за Христа. То есть нас ждёт не рабство какому-нибудь Гитлеру или Муссолини, мы пройдём экзамены на верность Христу. Для того чтобы победить, у нас не будет ни пулемётов, ни более современных атомных бомб. Ныне борьба будет духовной. Нам предстоит схватка с самим диаволом. Но ведь у диавола нет никакой власти, если мы сами не дадим ему власти. Чего нам бояться? Если бы был Гитлер или Муссолини, то дело обстояло бы по-другому. Страха быть не должно. Давайте радоваться тому, что битва будет духовной.
Если вы живёте по-монашески, по-отечески, если вы внимательны, то при каждом нападении врага вы имеете право на Божественное вмешательство. Если есть люди молитвы, смиренные люди, с болью и любовью, то это целые духовные капиталы, духовные стратегические базы. Если в монастыре есть две-три души, думающие о чужой боли и молящиеся, то они становятся духовной крепостью. Такие духовно зрелые люди сковывают все силы врага.
Молитва, правильная жизнь, личный пример
– Геронда, какую правильную позицию по отношению к сегодняшней непростой ситуации должен занять и выразить монах?
– На первое место должны стать молитва, правильная жизнь, личный пример. А когда нужно и где нужно, пусть говорит, высказывает свою позицию.
– То есть когда возникает какой-то повод, монах должен говорить?
– Ну а как же! Кто будет говорить, если не монах? Монаху бояться нечего. Остальные боятся получить по шапке. Кто первый пойдёт в бой, если не мы – люди, посвятившие себя Богу?
Помысел говорит мне, что не оставит нас Бог, не оставит! Положение прояснится. Сейчас дело похоже на то, как если бы в большой невод попалось много рыбы. Но сеть гнилая. Одна рыбина тыркается сюда, другая туда, и в конце концов невод прорвётся. Прорвётся не потому, что рыба крупная, а потому, что сам он уже сгнил.
– Рыбы, геронда, это христиане?
– Да, христиане. Угри, змеи – это остальные. Но и мы дадим Богу ответ за то, что происходит. Я сейчас говорю обо всём этом без обиняков, сдерживать себя уже не могу.
– Что же мы должны делать, геронда?
– Прежде всего работать над собой. Ведь передо мной как монахом стоит следующая задача: вытравить свой частный человеческий дух, привести в порядок сначала себя самого, чтобы стать человеком духовным, потому что в противном случае моя монашеская жизнь не имеет смысла. После этого, если возникнет необходимость, серьёзно выскажемся, а Бог поможет нам привести дело ко благому исходу.
– Но некоторые, геронда, говорят, что предпочтительнее молчание и молитва.
– Когда всё вокруг тебя горит, ты не можешь оставаться равнодушным! Надо погасить пожар. Боль не даёт тебе молчать. Конечно, главное – это стараться жить, насколько можно, духовно. Если же в каком-то серьёзном вопросе необходимо высказать свою точку зрения, то следует говорить то, что внушит тебе Бог.
Живите смиренно, просто, духовно – так, чтобы в трудный момент вы не были вынуждены идти на компромиссы. А кроме этого, старайтесь принимать в обитель девушек, обладающих предпосылками для монашества, чтобы они становились настоящими инокинями. Став хорошим монахом, человек знает, до какой меры отдавать себя какой-то проблеме. Знает, что надо делать, а что не надо, знает, как поступить. Если же он не стал хорошим монахом, то всё идёт наперекосяк. Вам это понятно? Если вы станете настоящими инокинями, то будете действовать с благоразумием. А если настоящими инокинями вы не станете, то, посылая кого-то из вас по какому-нибудь делу, надо будет разжёвывать: «Об этом, гляди, не скажи лишнего и об этом не проболтайся», иначе она может нагородить глупостей. Но такое состояние будет недоразвитым. Как ты после этого справишься со всем тем, что нас ожидает?
Поэтому те, у кого есть предпосылки для монашества, должны потрудиться, чтобы стать настоящими монахинями, и знать, до какого предела говорить, что говорить и что делать в трудный момент. Тогда они не будут выходить из пределов послушания, потому что их дух будет находиться в согласовании с духом матушки-игумении. При необходимости матушка лишь сделает им знак, и они её поймут, потому что будут работать с ней на одной частоте. А иначе нельзя. Ведь если вы не научитесь этому, то к той же самой частоте может подключиться кто-то ещё. Он будет говорить вам не то, что нужно, вы его не распознаете, и он сделает немалое зло.
Монашество находится в опасности
Мир сегодня горит, а монашество утрачивает силу, приходит в упадок, теряет достоинство. Если из монашества уходит духовное, то в нём потом ничего не остаётся. На Святой Горе один паломник спросил у какого-то монаха: «Слушай, так здесь, что же, нет подвижнического духа?» – «Сейчас, – объяснил ему тот, – новая эпоха. Старое свой век отжило». Ну ладно, предположим, что это был полоумный. Может быть, ещё у пятерых или десятерых подобных ему не хватает винтиков в голове, но если они несут такой вздор, то пусть их посадят под замок в башню! Они не имеют права молоть своими языками, хулить монашество нашего времени и соблазнять людей! Ведь кое-кто только и ищет повод для этого.
Вот увидите: потихоньку в некоторых монастырях, чтобы не быть обличаемыми, упразднят чтение святых отцов. Будут читать книги социологического характера, якобы потому, что в нашу эпоху пользу приносят они. Да-да, мы идём к этому! А несчастные миряне приезжают в святые обители за помощью… Как в миру человек благоговейный находится в презрении, так скоро будет презираем и хороший монах. И горе нам, если мы недооценим опасность мирского духа, тогда в ближайшем будущем юноше, приходящему в монастырь и желающему жить правильно, по-монашески, остальные будут говорить: «Что ты здесь забыл?» Видя монахов, не отличающихся от мирян, люди разочаровываются в монашестве. Многие приходят ко мне и рассказывают, как они соблазняются некоторыми монастырями. Как я им теперь исправлю их помыслы?
ebooksa