…И соврала бы? Хотя зачем ей убивать Джеймса?
А может, сверххрупкие лепестки были изготовлены заранее? Команда всегда возит с собой какое-то количество уже готового балласта. Мало ли, по какой причине изготовить новый балласт не получится, – вдруг печь выйдет из строя. Может, форма запасных лепестков будет не так идеально подходить для погодных условий в день гонки, но по крайней мере пилотов не дисквалифицируют за слишком низкий вес болидов.
Но тогда кто-то должен был запустить процесс обжига заранее. И изготовить много хрупкого балласта. А затем избавиться от улик. Причём избавиться от улик можно было только после установки фальшивых «лепестков» в болид, ведь изначально неизвестно, сколько «лепестков» сломается во время установки. А установка начинается после того, как будут готовы настоящие «лепестки», то есть только утром в день гонки. Значит, фальшивки ещё лежат в мусоре, потому что после катастрофы, согласно распоряжению полиции, персонал трека мусор не вывозил.
Рэй оглянулся на мусорные ящики. У каждой команды были собственные мусоросборники, чтобы конкуренты не могли использовать столь простой и очевидный способ промышленного шпионажа, как копание в чужом мусоре. Значит, убийца мог выбросить лишние, не пригодившиеся фальшивки только в эти ящики.
Механик спустил рукава своего комбинезона, тщательно застегнулся, натянул перчатки и снова залез в мусорный контейнер. И после нескольких часов поисков наткнулся на вскрытый конверт, адресованный покойному Джеймсу. В письме некий онколог с прискорбием отвечал на вопрос гонщика: да, его неоперабельный рак уже дал метастазы, и Джеймсу осталось в лучшем случае от четырёх до шести месяцев жизни.
Внутри этого конверта был ещё один. Какая-то анонимная поклонница на надушенной бумаге расписывала Джеймсу свои эротические фантазии. Чемпион мира получал такие письма пачками и выбрасывал, лишь бегло просмотрев: чтобы заинтересовать Джеймса, поклонницам недоставало восьмицилиндрового двигателя, а девушками он не интересовался. Рэй подумал, что, несмотря на это, Джеймс был очень тактичен: он выбрасывал эти письма в других конвертах, пряча ненужные ему самому признания от посторонних глаз.
Сразу под конвертом лежали несколько изломанных и раскрошившихся фарфоровых пластин, в которых Рэй мгновенно узнал «лепестки» балласта, отводящие воздух к радиатору.
Ли опрокинул в себя ещё бокал терпкого итальянского вина.
– Значит, это всё-таки могло быть самоубийство?
– Могло, – безучастным тоном ответил Рэй. – Джеймс был болен раком. Он бы не дожил до конца этого сезона. Он
– Но это могло быть и убийство?
– Да. Кто-то изготовил очень хрупкие воздуховоды и покрыл их вместо глазури лаком. На вид они очень похожи на настоящие, если не искать разницу специально. Но выбранный лак не устойчив к нагреванию, а место балласта в нашем болиде – прямо под двигателем, который в течение всей гонки работает на износ. От жара лак перестал держать. Там, где Джеймса разбился, скорость приходится сбрасывать с трёхсот семидесяти до девяноста, это самое сильное торможение трассы. В какой-то момент одна из пластин «лепестков» лопнула, осколки разлетелись и вызвали цепную реакцию, разрушив остальные пластины. Эффект оказался двойным: во-первых, мгновенно образовалась воздушная подушка под днищем болида, уменьшилось сцепление с дорогой, пропала управляемость. Джеймс мог крутить руль сколько угодно, машина его не слушалась. Во-вторых, осколки при торможении сместились вперёд, к носу болида, изменился баланс нагрузки на переднюю и заднюю оси. У нас по расчётам восемьдесят процентов веса машины приходились на заднюю ось, там и двигатель, и гидравлика, и генератор, и пилот, а спереди – только управление и передний спойлер; поэтому основным тормозом у нас тоже был задний. Но когда вся масса балласта сместилась вперёд, развесовка нарушилась, и половина веса пришлась на передние тормоза, а их не хватало, чтобы удержать машину. Получается, машина неуправляема, летит на воздушной подушке и затормозить не может. Джеймс поэтому и отпустил тормоз, он понял, что только заблокирует колёса без толку…
– Дьявольский план, – покачал головой Ли. – Хитрый и безошибочный. Гонка длится два часа, перед «шпилькой» самые высокие тормозные перегрузки, рано или поздно ловушка сработала бы. И кто, по-твоему, это сделал?
– Я не знаю. Сам Джеймс. Чарльз получил большие деньги за продвижение системы, которая предотвратит подобные катастрофы. Энн занимается фарфором; если кто-то и мог изготовить чрезмерно хрупкие «лепестки», так это она. Ты тоже под подозрением, – установка «лепестков» это твоя обязанность, и никто не заметит, что ты берёшь их из другого ящика.
– А какой у меня мотив? Ревность к успехам талантливого пилота?
– Не знаю.
– Глупость.
– Тоже хороший мотив.
– Нет, твоё предположение – глупость. Я в этой команде семь лет, пять на должности главного механика. Какой смысл мне ревновать к парню, которому я сам помог завоевать три чемпионских титула из четырёх?
Вместо ответа Рэй развёл руками:
ebooksa