Фарфоровый детектив ,

Обвиняющий перст упёрся в спину сидящего впереди человека:

– Ли Чапмен, я обвиняю тебя в убийстве Джеймса Ганна!

Главный механик удивлённо вздёрнул бровь:

– Будь добр объясниться!

– Охотно. – Рэй извлёк из того же кармана пиджака надушенное письмо. – Это письмо не подписано, но духи, которыми пропитана бумага, соответствуют духам нашей Энн Ламар. Духам, которыми сейчас пахнет твой пиджак. Энн была без ума от Джеймса, молодого, красивого, успешного, и при этом встречалась с тобой. Когда ты об этом узнал, ты понял, что механику не составить конкуренцию чемпиону мира, который к тому же вдвое тебя младше и неизмеримо симпатичнее. Вот тогда ты и решил убить Джеймса. Ну что ж, твоя затея удалась, тебе полегчало? И ведь это ты произнёс слово «ревность», когда мы обсуждали твой возможный мотив! Неужели ты за столько лет так и не понял, что Джеймсу были неинтересны девушки?!

Пунцовый от гнева Ли тоже вскочил:

– Ревность, да! Но не из-за Энн, а к Энн! Ты, называющий себя другом Джеймса уже шесть лет, так и не понял, что Джеймсу интересны мужчины? А конкретно – ты? Мы с ним были вместе все эти три года, и всё это время он продолжал тихонько мечтать о тебе! Но ты аутист, ты в принципе не понимаешь концепцию любви, поэтому воспринять интерес Джеймса ты был не в состоянии, и наши с ним отношения были в безопасности, пока в нашей идиллии не возникла Энн! Она сумела пробить скорлупу Джеймса, присоединилась к нам, и мы были втроём, а потом я обнаружил себя третьим лишним! Ну и как прикажешь реагировать на такую измену?! Как исправить такое предательство, кроме как устроив ему аутодафе?

Рэй с минуту смотрел на раскрасневшегося невысокого, полноватого, лысеющего механика, к которому слева и справа подбирались полицейские, а затем развернулся и в полном молчании пошёл к выходу.

Надежда Салтанова.

Хрупкая месть

Рука молодого человека, возвращавшегося на рассвете в лагерь археологов, крепко сжимала небольшой полотняный мешок, из которого раздавалось яростное шипение.

* * *

Из палатки вышла седая худощавая женщина в штанах и рубашке цвета хаки. Глянув из-под руки на прозрачное небо, она прикурила сигарету и присела на пыльный деревянный ящик рядом с палаткой. Утро было самым благословенным временем, когда воздух чист и ветер приносит запахи цветущих азалий от подножия гор и свежесть ручейков, сбегавших к долине.

Через пару минут из палатки выбралась девушка. Пряди глянцевых черных волос падали ей на лицо. Собрав их в пучок на затылке, она, не поворачиваясь, буркнула:

– Доброе утро, Мардж, – и пошла в сторону санитарной палатки.

Проводив девушку взглядом, Мардж сморщилась и снова втянула крепкий сигаретный дым, замещая им сладкий и свежий утренний воздух.

Маргарет Миллер была в экспедиции впервые за 20 лет работы секретарём у своего двоюродного брата – профессора археологии Джеймса Уайта. Она отучилась на отделении Восточной истории в университете Стэнфорда, переключилась на археологию. Джеймс, признавая умение создавать по крупицам целые картины прошлого, платил ей неплохую зарплату, но её имени не было ни в одной его статье или книге. Он никогда не брал Маргарет в экспедиции, и в его научной группе не было женщин. И вот судьба наказала его упрямой внучкой Джуди, которая решила, что без её вклада археология не справится, и напросилась к нему в экспедицию. Бедная наивная девочка. Тоже осядет где-нибудь в кабинете и будет писать статьи за именитого профессора, а в перерыве приносить мастеру кофе. Хотя с её внешностью она может быстренько выскочить замуж, а дальше уже археология будет погребена под детскими пелёнками и амбициями мужа. А пока для сопровождения внучки Джеймсу пришлось взять Маргарет.

Аккуратно затушив окурок, Мардж потянулась, замотала седые космы в тугой узел и тоже направилась к санитарной палатке.

Увидев студента, уже в такую рань сидящего на брезентовом стуле, она подошла к нему. Алекс Рой, бывший жених Джуди, зашивал порванный рукав на рубашке. С иглой он управлялся вполне умело. Парень был уже причёсан и побрит. Алекс наклонил голову, чтобы перекусить нитку, когда на него упала тень.

– Алекс, это игла и нитки из общественной коробки?

– Да, Мардж. А что, их у нас тоже под расписку выдавать теперь будут?