Между Генрихом и этим дорогим Зысем постоянно колышется бедное сердце стареющей принцессы, которой Бог отказал в семье, материнстве, привязанности и дал ей так несчастливо увядать на стебле.
Женщина борется в ней теперь с принцессой.
Приходит решительная минута, Генрих выбран. Условие женитьбы было втиснуто, несмотря на сопротивление послов. Анна в неуверенности ждёт, как этот нареченный покажет себя относительно её. Отпихнёт её или примет? Поймёт сердце или оттолкнёт грустную женщину.
Со дня на день принцесса задерживала выезд за телом брата из Варшавы в Краков. Хотела обязательно его сопровождать, считала за долг стоять при его гробе, когда больше никого из семьи не было. Между тем слабость полгода держала её прикованной в варшавском замке.
Со дня на день откладывается выезд, аж до января 1574 года.
Этот траурный поход, за которым инфантка едет со всем своим двором, должен протянуться через значительную часть страны, поэтому должен быть торжественным, последним королевским походом.
С умершим королём должны были прощаться последний раз все, что его любили. Род Ягелонов сходит с ним в могилу. Она за гробом – это напоминание того, что страна была ей обязана.
На путешествие нужно было занимать деньги, принцессе постоянно их не хватало, паны дают неохотно, подскарбий не всегда может. Занимать нужно на мост, на поездку, на погребение, на повседневный хлеб.
В конце концов оттягивать дольше уже было невозможно; Генрих объявил, что прибывает, а изнеженный и суеверный, он не хотел начинать правления с похорон, выслал, поэтому своих заместителей, дабы избежать траура.
Принцесса с огромной процессией придворных, которые сбегались отовсюду, чтобы отдать пану последнюю услугу, выезжала из Варшавы.
За ней тянулись придворные, каморники, урядники с огромными отрядами, слуги короля с его хоругвиями, драбанты.
Останки везли на открытом траурном возе, за которым тянулись толпы бедного люда, одарённые дорогим скарбом милостыни и едой.
Все места остановок были определены наперёд; в каждом замке и усадьбе, в котором задерживались, ждала комната, обитая киром. Перед ней останавливался воз, тела не снимали. На гроб клали корону, скипетр, яблоко и меч, зажигали свечи и факелы, ставили стражу, составленную из двух каморников, восьми драбантов, двух придворных и двух наёмников, и священники целую ночь пели псалмы.
На следующий день после траурной мессы в костёле, на которую пошла Анна со своим двором, двинулись дальше к Кракову.
Дорога шла на Радов и Мехов и составила одиннадцать дней. Везде на встречу выходили целые процессии, били в колокола, придворные спешивались, надевали капюшоны – знаки траура, брали свечи и провожали останки через каждую деревню и город, идя при них пешими.
То же самое часто делала Анна со своим двором, ежели неприятная пора года позволяла.
Из Варшавы, что жило, всё присоединилось к своей пани, которая должна была в Кракове занять предназначенную ей комнату старой королевы Боны и быть принятой с надлежащей честью.
В ожидании погребения и коронации одна часть панов и шляхты уже заполнила старую столицу, иные готовились на границе государства приветствовать прибывающего монарха.
Предшествуемый многими своими послами, своими слугами, бесчисленными французами, которых потянула к себе новая страна, ехал Генрих через Германию, не смеющую перегородить ему проезд. С доброй или не доброй волей принимали его как короля.
Тем временем в Кракове и везде, где показались французы, к ним сбегались, пытаясь угадать пана из слуг. Находили их забавными, вежливыми, но вместе такими иногда непочтительными к местным жителям, такими не умеющими привыкнуть к их обычаям, такими гордыми, когда что-нибудь раздражило себялюбие, что у многих из шляхты родилась уже неприязнь.