Орбека. Дитя Старого Города

Мне не верилось, что прошел почти год после того, как мы съехались и зажили под одной крышей. Вообще наше совместное проживание началось спустя несколько месяцев после того, как он приехал к моему порогу на белом коне, но с того дня Кеннеди меня больше не оставлял: один из нас всякий раз ночевал у другого. В конце концов мы поняли, что зря тратим деньги на две квартиры, и Кеннеди решил отказаться от своей, чтобы мне жить ближе к работе. Вот такой у меня чудесный мужчина – я у него всегда на первом месте. Он позволяет мне быть сверху, как я люблю.

Кеннеди встал с кровати – холодный воздух заменил тепло его тела. Я любовно следила за его скульптурной спиной и идеальным задом, когда он натянул джинсы, подошел к письменному столу и сгреб стопку почты, которую принес, когда с утра выходил за кофе.

Вернувшись на кровать, он принялся перебирать счета и всякую дребедень, среди которой затесался большой красный конверт, похожий на поздравительную открытку. Кеннеди поднял его двумя пальцами и лукаво улыбнулся:

– От твоей мамы.

Я поморщилась.

– Замечательно.

– Это то самое страшное письмо?

Я покачала головой.

– Ну, праздничный сезон открыт… Но я точно не знаю.

– Ты же говорила, она усвоила прошлогодний урок и не будет больше рассылать рождественские письма?

– Да, мама так и сказала. Может, там просто открытка?

– Открой, проверим.

Надорвав конверт, я со страхом заглянула внутрь. Вместо рождественского письма на плотной писчей бумаге, которую всегда заказывала мать, там оказалась сложенная газетная страница.

Развернув ее, я увидела колонку «Спросите Иду». Этого выпуска я не читала. Захваченная своим счастьем, я мало внимания уделяла теперь колонке советов.

«Дорогая Ида!

У меня проблема, с которой, надеюсь, ты сможешь мне помочь. Моя прелестная дочь Райли сказала, что мое ежегодное рождественское письмо бестактно и пропитано эгоизмом. Я люблю хвастаться своими детьми, но теперь я поняла, что подобное хвастовство отдает безвкусием, и решила не посылать больше писем нашим друзьям и родственникам, а ограничиваться поздравительными открытками. Поэтому я никому не смогу рассказать, что Кайл опять пропустит Рождество, потому что он в Африке оперирует расщелины нёба у больных детей. Я никому не смогу рассказать, что близняшек моей дочери Эбби приняли в детский сад Монтессори, а Эбби беременна моим первым внуком, но пока продолжает играть в Нью-Йоркском филармоническом оркестре. Я никому не смогу рассказать, что моя младшая дочь Оливия заняла в этом году первое место на региональных соревнованиях по гимнастике.

И вот тут возникает дилемма: возможно, у меня скоро будет действительно важная новость, и я хочу спросить, сильно ли огорчится Райли, если я поделюсь этой информацией, потому что новость имеет самое прямое отношение к Райли?

Искренне Ваша, миссис Хвастунья».

Ниже шел ответ «дорогой Иды».

«Дорогая миссис Хвастунья!

Вы сказали, что Вашу дочь зовут Райли? Тогда я точно знаю, кто Вы.