Растерявшись, я, заикаясь, пролепетала:
– Ну, я бы предпочла, чтобы вы так не делали, но если вам хочется повеселиться на Рождество…
Он сдернул бейсболку совсем, и я увидела ярко-голубые глаза, живописно растрепанные медно-рыжие волосы и весьма красивое лицо.
Буравя меня глазами, рыжий спросил:
– Чего вы накурились, леди?
Я сглотнула.
– В каком смысле?
– Вы приняли меня за бездомного?
Ох, как неловко получилось!..
Сморщившись от неловкости, я попыталась возразить:
– А с какой иначе стати вам сидеть на тротуаре?
– Допустим, я работал в здании и вышел покурить, – парировал он. – Да мало ли!
Только тут я разглядела, что на нем плотная фланелевая рубашка с подкладкой, практически куртка, в которых ходят строители, и вообще этот якобы клошар больше смахивал на модель каталога «Л.Л. Бин»: не просто смазливый, а настоящий красавец. Щетина на подбородке явно сегодняшняя, и руки большие, сильные – руки умелого работника. Он выглядел… сексуально.
Пайпер, где были твои глаза? Как можно принять обычного человека за бродягу?
С каждой секундой я все глубже осознавала свою ошибку. Дыры на джинсах явно фабричные, а не от ветхости, вид у незнакомца ухоженный, и пахло от него не грязью и вонью, а одеколоном и немного табачным дымом.
– Простите, я невольно ошиблась, но вы сидели на земле, и я…
– Значит, если кто-то присядет отдохнуть, он автоматически считается бродягой?
– Сюда нередко приходят бездомные, поэтому я предположила не без оснований.
Рыжий почесал подбородок.
– Пайпер, позвольте вопрос: если шлюхи расхаживают по улицам на каблуках и пристают к мужчинам, это значит, что каждая женщина, которая, как вы, носит каблуки и цепляется к незнакомым людям, – шлюха?