– Ты отказался от своей мечты ради женщины?!
Он покачал головой.
– Я никогда не мечтал о космосе, просто люблю трудные задачи. Отец со мной поспорил, что меня нипочем не примут.
– Твой отец спорил против тебя?!
– Как обычно. А я решил доказать, что он неправ. Когда меня взяли в программу, я всерьез хотел попробовать, но моя девушка отказалась переехать со мной, и это облегчило мне процедуру отказа.
Я задала неизбежный вопрос:
– А потом?
Кеннеди поколебался, но ответил:
– Мы расстались.
За углом послышались крадущиеся шаги, и я прекратила копать подоплеку утраченной любви Кеннеди. Он обнял меня за плечи и привлек к себе, как раз когда мать вошла в комнату.
– Ах вы, голубки! Что же вы тут воркуете, когда там бранч стынет?
Кеннеди поцеловал меня в щеку.
– Отлично, я как раз проголодался.
Всякий раз, как он ко мне прикасался, меня охватывал странный трепет, и приходилось постоянно себе напоминать, что все это спектакль.
По случаю наступающего Рождества стол был выдвинут на середину комнаты, а в центре красовался мамин фирменный фруктовый торт. У окна покачивались ростовые фигуры Санты и Миссис Клаус (создавалось впечатление, что мать ограбила витрину «Мейси»).
Вскоре я заметила, что Кеннеди разглядывает коллаж фотографий на стене, где я снята с одним и тем же парнем. Он двинулся туда, желая разглядеть их получше, и я подошла следом за ним.
– Кто этот тип с тобой? – осведомился он.
О господи.
Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.