Стражи Ирия

Стоящий рядом с ней Коля благоразумно не стал напоминать о том, как Цент с компанией не так давно пытался похоронить его, живого и здорового, предварительно подвергнув расчленению.

– Он, вроде бы, сам это сделал, – сообщил Цент. – Полагаю, то была дерзкая попытка изощренного самоубийства. Другой бы просто утопился или повесился, но очкарик личность незаурядная, во всем проявляет завидную оригинальность. Я вам не рассказывал, как он однажды пытался свести светы с жизнью путем передозировки гороховым пюре? Сам-то, как видите, уцелел, поскольку спал ближе к форточке, а вот его соседа по комнате постигла чудовищная участь. Гороховый кошмар не оставил ему ни единого шанса на спасение. Прямо скажем, незавидный способ расстаться с жизнью. Владика потом хотели судить за непредумышленное убийство с особой жестокостью, но психиатрическая экспертиза опять его выручила. Не в первый раз, доложу я вам. Начинаю подозревать, что он нарочно творит злодейства, прикрываясь своими многочисленными диагнозами. И все ему сходит с рук. Но даже у этого изверга остались крохи совести. Опомнился, ужаснулся сам себе, и попытался свести счеты с жизнью, дабы больше не творить злодейств кошмарных. Знаете что, может, давайте его обратно прикопаем? Ну не хочет человек жить, зачем его насиловать?

Инга и Коля помогли Владику подняться на ноги. На нижних конечностях программист держался нетвердо, а его безумный взгляд говорил о том, что страдальцу остался один шаг до безвозвратного сумасшествия. Цент с отвращением оглядел своего денщика, который весь был покрыт песком и непрерывно трясся от ужаса. Больше всего песка прилипло к ожидаемо сырым брюкам, ярче обрисовав контур позорного пятна. Владик опять расплескал отвагу по ляжкам.

– Ему совсем худо, – заметила Инга, заглядывая в широко распахнутые глаза программиста, в которых застыло выражение нестерпимого ужаса. – Может быть, ему лучше остаться здесь?

– Нет, нельзя бросать Владика в таком состоянии, – возразил Цент. – Оставим его одного, он точно что-нибудь с собой сделает. Он и прежде на самоубийство покушался, все из-за пагубного влияния компьютерных игр и прочего интернета. Возьмем его с собой и будем приглядывать. Лучше пусть он погибнет от рук темных сил, чем самоустранится путем суицидальным. Так хотя бы у него останется шанс попасть в рай. Небольшой такой шанс, весьма призрачный, потому что я слышал, что программистов туда не пускают. Но вдруг для Владика сделают исключение?

Все вместе они пошли дальше, в направлении врат. Цент двигался впереди отряда, зорко поглядывая по сторонам. Он помнил, что оставалась еще одна темная богиня, и она наверняка уже знает и о побеге стража Ирия, и о гибели своей сестры. Позади лидера двигался остальной воинский коллектив, занятый тем, что силой тащил вперед Владика. Программист вяло упирался и что-то неразборчиво бормотал – кажется, пытался сказать, что не хочет идти дальше.

Они миновали пустырь, заставленный техникой и заваленный строительными материалами, и увидели перед собой исполинский бетонный колодец. Он был полностью завершен – бетонные стены подняли до уровня земли. Цента немного удивило, что рядом с вратами нет ни одного человека. Это было странно, ведь он знал, что темные боги умеют подчинять себе умы лохов. Он не понимал, почему оставшаяся богиня не натравила на него всех своих загипнотизированных рабов. С такой ордой Цент ни за что не справился бы, задавили бы числом.

Спутники немного приотстали, их тормозил тормозной Владик, так что Цент оказался у края колодца значительно раньше них, и первым бросил взгляд вниз. И тут же получил ответ на мучивший его вопрос. Люди были здесь. Все. Сотни человеческих тел были нанизаны на металлические колья, торчащие из дна колодца. Глубина, к счастью, была довольно большой, и Цент был избавлен от созерцания самых отвратительных и тошнотворных деталей, но и то, что он увидел, даже его, бывалого и закаленного всякими ужасами, заставило содрогнуться. Он сразу понял, что здесь произошло. Никто не сбрасывал этих людей вниз силой, они прыгали туда сами, получив гипнотический приказ от своих повелительниц. Как только врата были достроены, нужда в человеческом ресурсе отпала, и от него просто избавились, утилизировав быстро и изящно. Либо же все обстояло еще хуже, и он наблюдал последствия массового жертвоприношения. Эта версия имела право на существование. Что еще ждать от темных богов, кроме бессмысленного геноцида?

За своей спиной Цент услышал голос Инги:

– Что там такое?

Не желая, чтобы его спутники потеряли рассудок от вида сотен нанизанных на колья тел, Цент, обернувшись, сказал им:

– Не подходите к краю.

– А что там? – опять спросила Инга.

– Ничего хорошего. Лучше вам на это не смотреть.

Коля внял совету, и остался на месте, а вот Инга, бросив Владика, все же не устояла перед любопытством, и посмотрела вниз. Сорвавшийся с ее губ вопль Цента ничуть не удивил.

– Отойди от края, – сказал Цент, обращаясь к рыдающей девушке. – Еще, чего доброго….

Договорить он не успел. За спиной Инги внезапно сгустился воздух, в мановение ока обретя очертания человеческого тела. Материализовавшаяся Мгла схватила девушку за плечи и легко швырнула в колодец прежде, чем Цент успел хоть что-то предпринять. Он услышал пронзительный визг летящей вниз Инги, который оборвался резко и навсегда.

Коля, пронаблюдав гибель Инги, завопил, бросил Владика и попытался удариться в бегство, но успел сделать всего три шага. Мгла даже не пошевелилась. Она стояла на краю врат и издевательски скалилась, насмешливо глядя на Цента. Но вот Коля остановился, будто напоровшись на невидимую стену, медленно развернулся, и Цент увидел в его глазах ту же безвольную пустоту, какую наблюл прежде у подчиненных богинями рабов. Секунду склонный к фантазированию юноша стояла на месте, а затем, словно получив какой-то мысленный приказ, вприпрыжку помчался к краю колодца. Разбежался, оттолкнулся ногой от бетона, и спрыгнул вниз. Падал он без крика, вряд ли вообще понимая, что делает.

Та стремительная жестокость, с которой Мгла расправилась с двумя его соратниками, не обескуражила Цента. Он понимал, чего добивается темная богиня. Она хочет вывести его из себя, заставить впасть в бешенство и повести себя глупо. Цент не пошел у нее на поводу. Он повидал достаточно смертей, чтобы гибель двух не чужих ему людей могла лишить его здравомыслия. К тому же на кону стояло нечто большее, чем чья-то жизнь. И потом, Колю, например, ему вообще не было жалко. Если о чем и жалел, так это о том, что сам не прибил сего клеветника.

За своей спиной Цент расслышал скрип щебенки под чьими-то ногами, и стремительно обернулся. На него шел Владик с камнем в руке. Взгляд программиста был пугающе пуст, окаменевшее лицо не выражало ни единой эмоции. Цент без труда обезоружил загипнотизированного программиста, выбив камень из его руки, после чего пустил в ход весь свой талант истязателя, стремясь причинить слуге самую невыносимую боль, какую только возможно. И это сработало. Взгляд Владика стремительно прояснился, безразличное выражение лица сменилось гримасой страдания, а из разверзшегося рта хлынул истошный крик. Выпустив рыдающего программиста, Цент вновь повернулся к богине, и сказал ей: