Стражи Ирия

– Но даже величие его меркнет на фоне его эпической доброты, – продолжил блистать скромностью Цент. – Не было случая, чтобы он не выслушал просящего и не утешил нуждающегося. Ко всякому подданному своему он являет доброту и участие. А как сильно он любит детей!

Как-то в Цитадели пошли разговоры о необходимости детского пособия, и когда эти возмутительные толки дошли до ушей князя, тот явил миру всю свою любовь к детям. Оторвавшись от печеного поросенка, гневно заявил, что он никого силой совокупляться не заставляет, к деторождению не принуждает, и вообще не понимает, почему должен содержать за свой счет зачатых не им детей. Потом хлебнул пивка, и добавил, что дети, живущие в условиях зомби-апокалипсиса, должны привыкать к лишениям и невзгодам, дабы закалиться морально и физически. А потому с юных ногтей должны учиться добывать себе пропитание самостоятельно охотой, собирательством или низкоквалифицированным трудом. Да и сытость, это пережиток прошлого. В нынешние суровые времена сытость является непозволительной роскошью. Постоянное чувство голода есть новая норма жизни, и лучше привыкать к ней с рождения.

Вдохновившись, Цент наплел обитателям общины с три короба предвыборных обещаний, описав Цитадель как филиал рая на земле, а князя, то есть себя, выставив чисто ангелом безгрешным, одной лишь любовью переполненным.

– Нет, и не будет для вас лучшего места на этом свете, чем Цитадель, – подытожил он. – Только там вы будете в безопасности. Там вы найдете защиту от всех ужасов этого мира. Ни зомби, ни демоны, ни зловещий туман не достанут вас за стенами нашей крепости. В Цитадели о вас позаботятся. Дадут кров, питание, обеспечат работой. У нас множество вакансий: нужны механики, строители, медики. Но даже если ваша специальность окажется невостребованной, для вас всегда найдется работа не по профилю. Вот, например, Владик, в прошлой жизни был программистом, то есть человеком в высшей степени бесполезным и праздным. Теперь же он работник сельскохозяйственной сферы, востребованный сотрудник и уважаемый член общества. Вот сам скажи, Владик, тебе же новая жизнь нравится гораздо больше, чем старая?

– Да, я очень счастлив, – с трудом выдавив улыбку, произнес Владик.

– Еще бы! Только в прошлом месяце Владик получил десять банок тушенки премиальных. Как гласит девиз Цитадели – труд насыщает.

Увы, но Владик не помнил эти десять премиальных банок. Тушенку он вообще видел довольно редко, в основном – во сне, поскольку крестьяне, вроде него, питались попроще, и им нечасто выпадала радость полакомиться мясными блюдами. К тому же в Цитадели полным ходом шла агитационная компания, призванная внушить низшим слоям населения догмат о вреде мясных продуктов. Действовали агитаторы решительно и разнообразно. Одни читали лекции о пагубности мясных трапез, и посещение этих лекций было обязательным. Другие, затесавшись в ряды простого люда, доверительным тоном сообщали, что знают нечто важное – мясо-то, оказывается, чистый яд. По личному распоряжению князя из книг, по которым учились крестьянские дети, было удалено любое упоминание о мясе и блюд из него. Даже просто говорить о мясе вслух крестьянам стало небезопасно, ибо считалось, что подобные речи подрывают стабильность. Зато на каждом углу воспевали пользу сена и соломы для организма, демонстрировали какие-то графики, таблицы, выводы ученых. Показывали две картинки. На одной была лучащаяся здоровьем и счастьем семья: папа, мама, сын и дочка, а снизу шла надпись – едят сено. На второй картинке была изображена семья несчастных больных доходяг: папа на последнем издыхании, мама при смерти, сын одной ногой в могиле и дочка с ярко выраженными признаками умственной неполноценности. Снизу имелась надпись – едят мясо.

Компания по дискредитации мясных продуктов лишь набирала обороты. В последнее время стали образовываться комитеты по борьбе с вредной едой. Дружинники врывались в крестьянские дома, обыскивали их, и если находили что-то мясное, это могло плохо кончиться для хозяев. Власть всеми возможными путями пыталась донести до черни, чего хочет от нее. Хотела, в принципе, того же, чего и во все времена – чтобы крестьяне питались травой, желательно дикорастущей, а на мясо да рыбку рты не разевали.

Услышав столь заманчивую рекламу, обитатели общины думали недолго. Наскоро посовещавшись, они решили ехать в Цитадель, поскольку там, похоже, хорошо, а оставаться на старом месте все равно невозможно.

– Мудрое решение, – одобрил Цент. – Вот увидите – в Цитадели вам очень понравится.

– Вот только у нас есть проблема, – признался Семен. – Транспорта мало. И топлива тоже.

– А те машины, они на ходу? – спросил Цент, указав рукой на замеченную прежде технику.

– Да. Все, кроме броневика.

– Ну, если сильно потесниться, вы поместитесь, – прикинул князь. – Плюс моя тачка, она тоже большая, в нее помимо нас с Владиком можно еще человек шесть запихнуть. А насчет бензина не тревожьтесь. До ближайшей заправки дотянем, там и поживимся.

– Да, но как же наше имущество? – спросил Семен.

– Имущество? Какого рода имущество?

Пошли смотреть на нажитое обитателями колонии добро, с которым они категорически не желали расставаться. Как и ожидал Цент, то оказалось сущим хламом, которого в обезлюдевшем мире везде валялось целые горы, бери – не хочу. Впрочем, самим обитателям колонии их пожитки казались немалой ценностью, ведь они рисковали, чтобы добыть их и доставить в свою крепость. Не желая обижать людей, Цент сказал следующее:

– Добра у вас, конечно, немало, но тащить все это в Цитадель считаю нецелесообразным.

– Мы же не можем явиться туда с пустыми руками, – заметил Семен.

– Вообще-то можете. Там вам все дадут. И мебель, и одежду, и жилье. Все это будет, возможно, не такое классное, как у вас здесь, но на первое время сойдет. А после уже разживетесь тем, что получше. Серьезно, мужики. Если все это барахло тащить с собой, понадобится фура, а то и не одна. Пока найдем машины, пока добудем топливо, пока пригоним их, пока загрузим…. Инга мне рассказала о ваших проблемах с туманом. Вам что, хочется провести здесь лишнюю пару ночей? Мне, например, нет.