Ее величество отвернулась и вместе с многочисленной свитой поднялась по трапу.
Джа-Джа подбежал к Энакину и заключил его в объятия.
– Наша лети домой! – раздался ликующий вопль счастливого гунгана.
Скоро все уже были на борту, и гладкий корабль поднялся в воздух, оставив Корусант позади.
Ночь опустилась на Тид, столицу Набу. На улицах было пустынно и тихо: лишь изредка их прочесывали патрули боевых дроидов да шелестел ветер. В тронном зале королевского дворца Нут Ганрей и Рун Хаако застыли перед голограммой Дарта Сидиуса. Изображение повелителя ситхов заполнило угол комнаты, угрожающе нависнув над неймодианцами.
Фигура человека в плаще шевельнулась.
– Королева возвращается, – тихо проговорил Сидиус. – Как только она прибудет, заставьте ее подписать соглашение.
Возникла короткая пауза, во время которой предводители Федерации обменялись встревоженными взглядами.
– Да, владыка, – без особого энтузиазма согласился Ганрей.
– Планета уже захвачена, наместник? – Голограмма зловеще замерцала.
– Да, владыка, – поспешил заверить его Ганрей, радуясь, что обрел твердую почву под ногами. – Мы подавили последние очаги сопротивления – в основном поселения местных примитивных существ. Планета под полным контролем.
Безликий собеседник кивнул:
– Хорошо. Я позабочусь о том, чтобы в Сенате все по-прежнему вязло в трясине. И посылаю к вам моего ученика, Дарта Мола. Он разберется с джедаями.
– Да, владыка, – в который раз повторил наместник. Эти слова уже стали его персональной мантрой.
Голограмма растаяла в воздухе, однако неймодианцы еще какое-то время боялись пошевелиться.
– Ситха к нам? – в ужасе прошептал Хаако. Ганрей ничего не ответил.
19
Королевская яхта вынырнула из гиперпространства на подлете к системе Набу.
Проходя по коридору, Квай-Гон Джинн остановился у дверей рубки и посмотрел на Энакина, который вместе с пилотом склонился над приборной панелью. Рик Олие по очереди показывал на каждый тумблер и бегунок и объяснял их назначение, а мальчик впитывал информацию как губка. Он был предельно сосредоточен – брови нахмурены, глаза горят.
– А этот для чего? – спросил он.