На учительнице были старые, латаные-перелатанные сапоги Балайды и галифе с темным следом споротых кожаных лей, вызывавшие немало бабских насмешек. Но, подойдя к Ангелине Васильевне, Бондаренко убедился, что штаны в работе значительно удобнее для женщины, чем юбка, и подумал: не мешало бы всех баб перед выходом в поле наряжать в мужскую одежду. Полушутя он сказал об этом учительнице. Ангелина Васильевна только рукой махнула:
— И не говорите! Меня и так бабы на смех подняли.
Бондаренко сел на железный стульчик, и три косарки, каждая запряженная парой коней, натянув постромки, рванулись вперед, под корень состригая хлеба.
Пресно пахнущая солома правильными валками ложилась на жнивье.
Коммунары косили, будто состязаясь в силе и ловкости. Ячмень был высокий, выше пояса.
День стоял теплый, благодатный. В безоблачном небе висели зоркие ястреба, высматривая молодых, неопытных в полете птах. Возле потных лиц косцов, забивая режущий стрекот косарок, гудели мохнатые шмели.
В обеденный перерыв поднялся Отченашенко, смущенно откашлялся, сказал:
— Мы убираем у себя неплохой урожай, а в Поволжье зараз невиданная засуха иссушила посевы. — Старик повернулся на восток, сощурил глаза, словно стараясь увидеть вдали Волгу. — Ни весной, ни летом, ни осенью не выпало там ни одной дождинки. Горячий закаспийский ветер гонит по полям сухую пылюгу, солит ею почернелые стебли хлебов…
— Ты к чему это клонишь, голова сельрады? — спросил Филимон Гусак, откладывая в сторону деревянную ложку с нарисованным на ней золотым цветком.
— К тому клоню, шо треба нам, коммунарам, половину урожая отдать голодающим волжанам. Так советует нам секретарь губкома партии.
— Добрый совет! — рявкнул Плющ, и Отченашенко не понял, от души он сказал это или со скрытой иронией. От неуравновешенного Плюща всего можно было ждать.
А как отдать половину урожая после пережитого голода? Второй половины наверняка не хватит до будущего лета, снова придется жить положа зубы на полку. Отченашенко обвел взглядом лица коммунаров, ища поддержки. Он понимал, какую бурю вызвали в их душах его слова. Люди перестали есть и молчали.
— Ну, что же вы, словно в рот воды набрали? — спросил Бондаренко. В этом вопросе Отченашенко послышалось сочувствие.
— Я гадаю, шо такой справедливый совет подает нам в первую очередь наша коммунарская совесть, — промолвил Балайда и как ни в чем не бывало принялся за кулеш.
— Больно мал урожай у нас. Больше половины земли гуляет порожняя, незасеянная, — напомнил Василь Отченашенко и посмотрел на отца.
— Раз надо, так надо. Разговор тут короткий, оставим по десять пудов зерна на едока, все остатки государству. Но треба, шоб и куркули наши тоже раскошелились и помогли нашему обществу, — потребовал Плющ.
— Ну что же, вразумим и куркулей. Пошлем на переговоры с ними учительшу, — промолвил Отченашенко. — Вы согласны, товарищ Томенко?
— Согласна, — сказала Ангелина Васильевна. — Но полагаю, что одной агитацией их не прошибешь. После введения нэпа кулаки совсем обнаглели. И ученые: Каин собирает всю политическую литературу о нэпе.
— Силком треба брать, — в который уже раз потребовал непреклонный Плющ.
— Похоже, разногласий у нас не предвидится. Вся коммуна зараз в степу. Голосую: кто за предложение председателя сельрады? — спросил Бондаренко, обводя взглядом товарищей.
ebooksa