Он уловил в ее голосе какую-то подкупающую, почти детскую искренность и, неожиданно для себя, грубовато сказал:
— Есть у вас ведро? И мочалка?
Она так же, как за минуту перед этим, мягкими кошачьими прыжками перескочила через дорогу, открыла багажник и извлекла синее ведро и красную губку.
— Я принесу воды, а вы будете мыть. Идет?
Не дожидаясь ответа, прыгнула через кювет, побежала через густую жесткую траву к синевшей реке.
Он снял куртку и, засучив рукава, мыл машину. Машина была сильно заляпана глиной, пришлось основательно скрести ее мочалкой и смывать водой. В азарте он не заметил, как облил рубашку и запачкал новые серые брюки. Она принесла уже третье ведро воды и, стоя в стороне, весело выкрикивала, показывая рукой:
— Потрите вон там, справа. И наверху. Поберегите рубашку, снимите ее. Такая красивая, жалко.
Он подчинился ей, снял рубашку и бросил женщине на руки.
— Держите!
Она поймала рубашку и засмеялась.
— Хоп! Я хорошо ловлю. Я волейболистка. Возьмите мой фартук, клеенчатый, непромокаемый. Вот он, держите.
Она достала из машины синий с белыми полосками фартук, швырнула его через машину на голову доброхотного мойщика.
В тот момент, когда он, облачившись в кургузый женский фартук, с азартом принялся мыть крышу автомобиля, на дороге появилась легковая машина, и кто-то, высунувшись из кабины, помахал ему рукой и шутливо крикнул:
— Привет Евгению Сергеевичу! Подрабатываешь в выходной день? Желаю успеха!
Он оглянулся и узнал знакомого мужчину из своего учреждения.
— Эй-эй! Стой-ка!
Он хотел объяснить ему ситуацию, но машина, не сбавляя скорости, быстро удалилась.
— Знакомые? — спросила женщина, державшая его рубашку как флаг.
— Бухгалтер наш. Балабол. Завтра весь институт будет знать, что я мыл чужую машину на дороге.
Он сердито выплеснул на крышу остатки воды, бросил ведро и губку в багажник.