Ректор насупил брови и резким движением наклонился вперед. Теперь он был похож на сидящего на скале и готового взлететь орла. Его все равно не обманешь, он, конечно, знает все. Разумеется, Абибо позвонил ему. Что ж, если меня собираются исключить, ври не ври — все равно исключат. Скажу правду. Может, поверит, поймет... Он должен понять.
— Клянусь мамой, я не был пьян!
— Не пьешь?
— Пью... Но тогда я и капли в рот не брал!
— Тем хуже для тебя! Значит, ты шел к нему сознательно?
— Да, сознательно.
— Почему?
— Неделю тому назад, уважаемый ректор, из колонии бежали заключенные. Двоих застрелили, троим удалось спастись. Один из спасшихся — мой друг, мой школьный друг...
— Этого друга — вора, бежавшего из заключения, арестовали в твоем доме. Так, Барамидзе?
— Да, в моем доме. О том, что он у меня, знали лишь я, мама и Абибо.
— Абибо Тодрия — ответственное лицо. Он был обязан поступить так!
Сердце у меня упало. Все! Конец! Напрасно я ему рассказал — он ничего не понял! И что, собственно, ему понимать, когда для него все ясно — «он был обязан!». Вот так. Ничего я больше не скажу!
— Дальше, Теймураз? — спросил Давид.
Я сидел, опустив голову, и молчал. Ректор встал, прошелся по кабинету, потом подошел ко мне и сказал:
— Расскажи. Только говори правду!
Я не ответил.
— Барамидзе, уважаемый Давид мне кое-что уже объяснил, но я хочу узнать все, прежде чем приму меры.
Я молчал.
— Темо, мы хотим помочь тебе, помоги и ты нам! — попросил Давид.
— Не нужна мне ничья помощь, я скажу правду. Таверу я не видел шесть лет. Теперь он бежал из тюрьмы и пришел ко мне. Он не хочет быть вором, он хочет учиться... А Абибо — бессовестный, подлый человек! Я убью его!..