— Эх, не везет нам! Понимаешь, всю игру вели мы, а выиграли они: четыре — один...
— Здорово, видать, играли наши!
— Заткнись! Что ты понимаешь в футболе! Баса — это же настоящий дирижер! Стравинский! — Картлос гордо оглядел собравшихся вокруг нас ребят.
— Нашел с кем разговаривать! — вмешался Элгуджа. Он бесцеремонно отодвинул меня и сел рядом с Картлосом.
— Бить надо того, кто скажет, что футбол — это спорт, — заявил Картлос.
— Что же это такое? — спросил я.
— Искусство! — ответил Гоги.
— А как быть с Бетховеном? — усомнился я.
— Никак. В своем деле Баса тот же Бетховен и даже Карузо.
— В каком деле? — не отставал я.
— В спорте, в каком же еще?!
— Получается, футбол — все же спорт? — съязвил я.
— Спорт — это твои глупые стихи, болван! — взорвался Картлос.
Довольные слушатели зааплодировали Картлосу. Будь я уверен в своих стихах, стоило бы продолжить полемику, но я взвесил все «за» и «против» и предпочел уступить.
— Решено, футбол — искусство! — подвел итог Гоги.
— Пусть так, — согласился я.
— Гапон, расскажи, что нового на свете! — обратился Гоги к Нодару Двали, которого почему-то называли Гапоном.
— Вчера «Голос Америки» передавал — сок испанского муравья, оказывается, успешно применяется против плешивости.
— Конечно. Наш муравей — и тот хуже иностранного! — вздохнул Гоги и провел рукой по лысине.
— Привет. В чем дело? — спросил, подходя к нам, Карло, который вел за руку большеглазого, веснушчатого парнишку.