— Очень смешно! — говорит Гулико.
Гурам, словно ленивый кот, нехотя приоткрыл один глаз, потом извлек из кармана папироску и жестом попросил у меня спички. Я глазами показал на голову Гулико. Гурам медленно встал, подошел к Гулико, приложил папироску к ее огненным волосам и сильно затянулся.
— Не зажигается! — сказал Гурам, пожимая плечами.
— Хватит вам дурака валять! — рассердилась Гулико. — Не хотите заниматься — черт с вами! Я этот конспект знаю наизусть!
— Добрая наша, хорошая, красивая, умная Гулико, хватит нам просвещаться, пойдем погуляем! — взмолился Гурам.
— И ты так думаешь? — спросила меня Гулико.
— Давно уже, повелительница, да не смел признаться! — склонил я голову.
Гулико улыбнулась и закрыла тетрадь.
— Мама! — позвала она.
— Что, доченька? — выглянула в окно тетя Тамара.
— Мама, мальчики уходят. Я провожу их. Если задержусь, не беспокойся.
— Иди, дочка. А как с вашим конспектом? Неужто все выучили?
— Задайте любой вопрос! — напыжился Гурам.
— Скажешь тоже! Много я понимаю в ваших конспектах!
— Нехорошо, нехорошо, девушка. Осенью придете на повторный экзамен! —сказал наставительно Гурам.
Тетя Тамара улыбнулась.
— Мы пошли, мама!
С верхней площадки фуникулера ночной Тбилиси похож на опрокинутое, усеянное звездами небо. Все знакомые звезды и созвездия — там, внизу, под вами. Вот Большая и Малая Медведицы, вот Волопас, Весы, Водолей. Вот разлитое легким туманом, словно Млечный Путь, мерцание далеких огней. То и дело вспыхивают и гаснут, подобно кометам, автомобильные фары. Сам фуникулер похож на несущуюся в космосе нашу планету: всюду, куда ни кинешь взгляд, чернеет небо, сверкают мириады звезд. И кажется человеку, что не земля — он сам, сгусток живой, дышащей, мыслящей, мечтающей жизни, несется в неизведанные дали бескрайней вселенной, в вечном, бесконечном поиске радости, счастья, красоты, любви...
Я не знаю, о чем думает Гулико. Она стоит у края площадки, облокотившись о перила, и смотрит вниз, на Тбилиси. Мне безразлично, о чем думает Гурам, но Гулико... Мне хочется, чтобы она думала о том же, о чем и я. Боже мой, сколько раз я спрашивал ее об этом в надежде услышать желанный ответ!
Увы, мысли ее всегда оказывались далекими от моих. Вот теперь я думаю: если б Гурам вдруг вздумал уйти... «Останься», — скажет Гулико. Гурам все же уйдет. Тогда Гулико тоже захочет уйти. Я попрошу ее остаться. Она согласится... Тогда я скажу ей все! Скажу, что вот уже два года я люблю ее, что все время думаю о ней, что ома может не любить меня — для меня это ничего не значит... Но нет, я знаю, Гулико любит меня... Я думаю...