Манера Улыбаться внезапно остановился, словно в самый последний момент обнаружил открытый люк в полу. Пустое Место едва не натолкнулся на друга.
– Гм! – издал Гуффин.
– Что еще за «гм!»? – испуганно спросил Фортт. – Это он?
Гуффин покачал головой, и Фортт, выглянув из-за его спины, понял, что именно стало причиной остановки.
Центральный проход между стеллажами упирался в громоздкую стойку, на которой темнел монструозный кассовый аппарат.
Перед стойкой стояли два стула. Один из них пустовал, а на другом сидела девушка в зеленом бархатном платье и с рыжими волосами, поднятыми и собранными в прическу, похожую на луковицу, или, вернее, на огонек свечи. Девушка не шевелилась, будто спала, опустив голову на грудь.
– М-мисс? – дрогнувшим голосом позвал Фортт, но девушка никак не отреагировала. – Д-добрый вечер, мы…
– Она не слышит, – прошептал Гуффин. – И не дышит. И уж точно не спит.
Фортт попытался унять возникшую в руках от этих слов дрожь, но у него ничего не вышло.
– Она… она мертва?
– Я бы не сказал.
– Тогда что… что с ней?
Гуффин прищурился, но ничего не сказал.
Идти к сидящей неподвижно девушке в глубине темной лавки игрушек Фортту совершенно не хотелось, но Гуффин шагнул к ней, и ему не оставалось ничего иного, как последовать за ним. Голова полнилась тревожными мыслями: «Одна… в темноте… Почему она здесь? Кто она такая? И отчего… отчего не шевелится?»
Свет от огонька свечи в руке Манеры Улыбаться медленно наполз на девушку, и Фортт затаил дыхание – ему вдруг показалось, что она сейчас поднимет голову, но незнакомка, как и до того, не подавала признаков жизни…
И тут он увидел нечто такое, что вызвало у него одновременно злость и… облегчение. Разозлился он на себя за свою мнительность и пугливость, а облегчение испытал от того, что понял: девушка в зеленом платье – не
– Кукла! Это всего лишь кукла!
Гуффин хмыкнул.
– Само собой, кукла. А ты кого ожидал увидеть?
– Но что она здесь делает?