– Мы ведь в лавке игрушек, Пустое Место, – резонно заметил Манера Улыбаться. – Где ей еще быть, как не здесь.
Гуффин взял пальцами куклу за подбородок и поднял ее голову. Огонек свечи вырвал из темноты узкое бледное лицо с рыжими бровями и зелеными губами. Это лицо было таким печальным, что у Фортта защемило сердце.
– Какая уродина, – буркнул Гуффин. – Фу! Мерзость!
Фортт лишь покачал головой. На самом деле, кукла была довольно красива, и все же этой красоты будто бы и вовсе не ощущалось из-за множества грубо заделанных трещинок и царапин на искусно вырезанном из дерева лице. Все это походило на следы наказаний, которые кто-то пытался скрыть.
– Она из
– Вероятно.
– А почему она тогда?..
– Наверное, кукольник ее… не знаю, выключил?
Гуффин отпустил подбородок рыжей куклы, и ее голова, качнувшись, опустилась обратно на грудь.
– Раз она здесь сидит недавно, – сказал Манера Улыбаться, – то это значит, что и Гудвин должен быть поблизости.
– С чего ты взял, что она здесь недавно? – удивился Пустое Место.
– На рыжей уродине нет пыли.
И правда: платье куклы, ее волосы и проглядывающие части деревянного тела выглядели так, будто по ним недавно как следует прошлись щеткой.
– Мисс? – Фортт осторожно прикоснулся к кукольному плечу. – Вы меня слышите?
– Что ты делаешь? – спросил Гуффин.
– Пытаюсь ее… ну, включить. Может, она знает, где Гудвин. Как она включается?
– А мне почем знать? Может, ее нужно как следует стукнуть, чтобы она ожила.
Манера Улыбаться уже поднял было зонтик и замахнулся, собираясь ударить куклу, но Пустое Место остановил его:
– Не делай этого!
– Что? Почему?