– Я слышал, как один из них сказал: «кукла».
– Мало ли о какой кукле они толкуют, – Гуффин раздраженно скрипнул зубами. – Это ведь Тремпл-Толл – тут полным-полно всяких кукол…
И все же чужой разговор не оставил шутов равнодушными: подслушивать было едва ли не любимым их занятием.
Сабрина тоже заинтересовалась: быть может, те люди и правда говорят о ней? Она еще больше увеличила дыру в мешке, надеясь, что грохот трамвая заглушит треск ткани.
Говорил старик с клочковатой седой бородой. Он был так возмущен, как будто ему одновременно наступили на мозоль, дернули за ухо и напомнили о каком-то неприятном деле, которое он пытался отложить на завтра:
– …Нет, ну вы только подумайте! Этот город определенно сошел с ума!
– Так что стряслось? Вы уже объясните наконец? И причем здесь кукла? – спросил престарелый джентльмен, сидевший рядом; он являлся обладателем длинных встопорщенных бакенбард.
Старик с клочковатой бородой сказал:
– Трамвай остановился на перекрестке Бремроук и Харт, и я увидел в окно прелюбопытнейшую картину. Что бы вы думали? Гляжу я и вижу, как вверх по Бремроук несется нечто странное! Нечто странное – это кукла, о которой я говорил! У нее были – вы не поверите! – четыре руки…
– Что вы говорите! – воскликнул обладатель встопорщенных бакенбард. – А с чего вы взяли, что это была именно кукла?
– Глаза-пуговицы! У нее ведь были глаза-пуговицы! Кукла мчалась по улице, грубо расталкивая прохожих, пока не оказалась на самом перекрестке. Все закончилось у фонарного столба, где со своей печью расположился продавец жареных каштанов. Не останавливаясь, кукла прыгнула прямо в печь и сгорела! Вы представляете?!
– Да, дела… – согласился собеседник. – Город и впрямь сошел с ума…
Еще какое-то время старики обсуждали странное происшествие, а потом переключились на обычные Саквояжные сплетни.
Сабрина ничего не понимала: кукла с четырьмя руками покончила с собой, запрыгнув в печь… с четырьмя руками… с четырьмя… Она замерла от посетившей ее догадки: «У Хозяина ведь тоже четыре руки! Это был он?! Хозяин мертв?! Или… нет же, он ведь никакая не кукла!»
– Что думаешь? – негромко спросил Фортт.
– Это висельник, который был в переулке, – сказал Гуффин. – Я же тебе говорил, что это не кукольник, а всего лишь кукла. А ты не верил.
– Да-да, теперь верю, – нетерпеливо ответил Фортт. – Но я не понимаю… Зачем этой кукле запрыгивать в печь?
– Не знаю. Плохой день? Сперва она попыталась повеситься – не вышло. А потом, пока мы были в лавке, завершила начатое.
– Или здесь что-то другое.
– Что другое?