– Это верно, Гуффин, но до дома еще добраться нужно. А ты чего радуешься? Я в последний раз видел такое воодушевление на твоем лице, когда у всей труппы, кроме тебя, появилась зеленая сыпь.
– Почему я радуюсь? Хе-хе… это не радость, это злорадство. Говорят, шутам нельзя доверить ничего серьезного, но мы с тобой справились, дружище! Брекенбок не верил, что у нас выйдет. Я знаю: он полагал, что мы его подведем, когда отправлял нас в лавку игрушек…
– Я тут подумал, – взволнованно сказал Фортт, – а вдруг он взбесится из-за того, что мы украли куклу у Гудвина?
– Чепуха! Гудвин сам виноват: если бы он был в своей лавке, кукла бы осталась у него, а мы получили бы денежки, которые он должен. К тому же лавка была открыта – кто угодно мог зайти и забрать куклу.
– Но зашли мы.
– Вот именно.
Шуты приблизились к кованому навесу с часами, под которым расположились билетная тумба и два ряда жестких неудобных скамей.
Станция «Бремроук-Фейр» встретила Фортта и Гуффина шелестом газетных страниц, папиретным дымом и обсуждениями последних новостей и сплетен второй свежести: «Вы слышали? Говорят, Зубную Фею видели на площади Неми-Дрё! Это впервые после ее таинственного исчезновения год назад! Подумать только!», «А вы читали о шагающем дирижабле, который приполз ночью в Габен? Мой приятель работает в доках – он клянется, что эта громадина вылезла из Пыльного моря…», «Ту тварь, которая завелась в канале, все еще не выловили! И куда только смотрит Дом-с-синей-крышей?..»
– Твоя очередь, – приглушенно сказал Пустое Место, глянув на друга.
– И без тебя знаю, – окрысился в ответ Манера Улыбаться.
– А с мешком на плече справишься?
– Мешок мне не помеха, – процедил Гуффин. – Я и с завязанными руками справлюсь…
Шуты смешались с толпой.
Кукла в мешке, услышав людские голоса, снова начала трепыхаться, но, получив очередной тычок локтем, на некоторое время затихла.
– Ну наконец-то! – воскликнула пухлая мадам в темно-синем платье и длинной шали в тон. – Я уж думала, гремлины опять пообедали рельсами…
– В прошлый раз вагоном управлял покойник, да и тот вел его явно быстрее! – добавил хмурый джентльмен в твидовом пальто, складывая газету.
– Кажется, тетушка Пэтти все же дождется меня к чаю, хотя я уж думал, что попаду, разве что, на ее похороны, – возмущенно прошамкал старик с глазами, глядящими в разные стороны. – С каждым годом Трамвайное ведомство работает все хуже и хуже…
Ажиотаж на станции был понятен: вдали показался трамвай, надвигающийся, как плохое настроение. Из труб валил дым, несколько фонарей светились, подобно глазам какого-то гигантского насекомого.
Будущие пассажиры поднялись на ноги, достали билеты.
Людное место и появление трамвая, который должен был отвезти Джейкоба Фортта домой, подействовали на него ободряюще, и недавние страхи постепенно начали казаться шуту чуть ли не надуманными. Переулок, задворки кабаре «Тутти-Бланш» и лавка кукольника словно остались во вчера. А вчера – все знают – мало кого может испугать, ведь оно было… вчера. Страх отступил или, вернее, уступил место поселившимся в голове Фортта неясным мутным предчувствиям, а сам он, если представить, что все это и правда был какой-то спектакль, на время уступил место главного героя кое-кому другому.