Он покачал головою и спросил, как её зовут.
Приходилось снова растолковывать ему, что имени этой женщины я не знаю и потому-то и привёл его сюда, чтобы он мне помог выяснить, кто она.
— Как же я вам помогу, — стал спрашивать он, — ведь тут никого нет теперь?
— Можно спросить у соседей.
Переводчик пошёл по соседям, долго пропадал и вернулся ни с чем.
Ближайший сосед был глухой старик, полуслепой. Он ничего не знал. Остальные никак не могли взять в толк, чего хотят от них. Если бы было известно имя, про кого спрашивают, тогда, пожалуй, они поняли бы.
Словом, я ничего не добился.
Расплатившись с переводчиком, я отпустил его и пошёл домой в самом скверном расположении духа.
Делать мне было нечего. Я зашёл в книжный магазин, отобрал себе целую кипу книг и, запасшись ими, повеселел немного. Книга вообще верный товарищ, а в одиночестве — и тем более…
Часто бывает в жизни, однако, что мы ищем напрасно вдали что-нибудь, а оно оказывается у нас под руками. Так случилось со мною на этот раз.
Только что расположился я с книгою в руках у себя в номере, как вдруг невольно прислушался и насторожился — знакомый голос пел:
Это была она. Обмануться я не мог. Я узнал её голос и, главное, то выражение отчаянного призыва, которое она придавала своему пению.
Она пела где-то близко. Я подошёл к окну, поднял жалюзи и высунулся.
Песня донеслась явственно снизу, из окна, которое было под моим окном.
Так вот оно что… Та, которую я напрасно искал в заколоченном домике, была здесь, под одною кровлей со мною, в гостинице, куда, вероятно, переехала уже с раннего утра.
«Переехала! — подумал я. — Вернее, её перевезли, потому что едва ли распоряжается она сама собою произвольно. Очевидно, кроме девочки-арабки при ней есть ещё кто-нибудь, кто заботится о её судьбе»…
Повторила она снова, и я, уловив мотив, докончил две остальные строки:
Внизу стукнули поднимающиеся жалюзи, она показалась в окне и стала оглядываться по сторонам.
— Сюда смотрите, наверх, — сказал я ей.
Она повернула кверху лицо и увидала меня.