И что?
– Лошадь с моей поклажей.
Тиллиан достал из кармана несколько сверкающих круглых предметов и показал их Барду.
– В моей путевой сумке была целая охапка таких дисков. Точные копии того, что я подбросил тебе в футляр.
Как жаль, что у него больше не было оружия. Нужно было выдернуть нож из Ханси…
– Ты, наверное, до сих пор поражаешься тому, что я охочусь за ней один.
«За ней», так он сказал? Ее имя – Анна. Как он смел так пренебрежительно ее называть?
– Я открою тебе тайну, менестрель. Нас мало, очень мало. Все гончие – наперечет. Я не лукавил, когда говорил, что Фавр мне доверяет. Но у него нет выхода, понимаешь?
Барду было все равно.
– Ты привел меня к ней. Он ждет, что я приведу ее обратно. Но я еще не решил, что буду с ней делать. Она слишком опасна там, дома, на Шпиле. Аномалия, паршивая овца, называй ее как хочешь…
Тиллиан толкнул темноту впереди себя, и она упала перед ним на колени.
– Бард…
– Анна!
Родная фигурка… Милая, бедная Анна! Ее было не узнать, она вся превратилась в тень. И только глаза, глаза сверкали ему лазурными огоньками.
– Что ты с ней сделал? – прошептал Бард.
– Ничего! – отрезал Тиллиан. – Она сама виновата во всех своих бедах.
– Я… – начала Анна.
– Аномалия, сингулярность, проклятье, ничтожество, – прошипел Тиллиан. – Ты оскорбляешь нас дома и позоришь нас здесь.
Что-то сверкнуло в его руках.
– Тебе нигде нет места. Нигде.