– Менестрель! – его рука сжалась в кулак. – Ты забываешься! Твоя работа – развлекать нас по пути в Брандстад! И тем самым пытаться оправдать свою полную бесполезность во все остальные часы путешествия! Оставь измышления о вечном для тех, кто лучше для этого приспособлен!
Барда трясло. Пальцы не слушались настолько, что он сейчас не сыграл бы и простейшую детскую песенку. Виски пульсировали так, что он был готов поклясться, будто вокруг бушевала буря, а сердце норовило выпрыгнуть из груди.
Успокойся.
Бард постарался вспомнить все, чему учил его мастер Гилфи.
Не отвечай. Будь собран. Отпусти. Ты сам завязал эту перепалку.
Бард сделал глубокий вдох.
– Никто из смертных не ведает правды о сути богов. Я не исключение.
– Но некоторые смертные настолько далеки от правды, что им совершенно не к лицу о ней говорить, – процедил Тиллиан.
Бард примиряюще развел руки в стороны. Это оказалось тяжелее, чем можно было себе представить. Воздух внезапно показался настолько плотным, как будто весь караван погрузился под воду.
– Играй северную балладу, менестрель, – угрожающе посоветовал купец.
– Повторюсь, мне думается, что такая мрачная музыка отрицательно скажется на настроении, – попробовал спастись Бард, отчаянно пытаясь разглядеть в окружавшей костер толпе Руфуса. Неужели голос его лютни донесется до вагона его госпожи? На первый взгляд, он стоял не так уж и далеко…
– Так ты будешь играть? – потребовал Тиллиан.
– Нет.
Слово вырвалось само собой. Просто нет. Нет, и все.
– Как это, нет?
Ах, это было не то слово, что их купеческое высочество уважали в чужом лексиконе.
Неправильное слово.
– Глупости! – поддакнул кто-то из купцов. – Ничего с нами не случится от одной песенки.
– Верно! – вторил ему еще один голос.
Да где же притаился этот Руфус, демоны его побери! Разве это было важно…