Все лгут

Но никакого позже не случилось. Дни все так же приходили и уходили, а пространство нашей жизни тем временем словно сужалось.

Ближе к вечеру, две-три недели спустя после задержания Самира – я помню это, потому что тогда состоялось первое заседание суда, на котором принималось решение о продлении срока его нахождения под стражей, – со своего места за кухонным столом за окном я разглядела худощавую фигуру. Он немного приволакивал ноги. Волнистые темные волосы спадали на лоб. Надет на нем был все тот же тонкий непромокаемый плащ, что и в прошлый раз, и никаких перчаток или шапки.

Я отправилась к двери, но не стала открывать, пока он не позвонил, потому что и так замерзла и не хотела впускать в дом холодный зимний воздух.

– Входи скорее, – сказала я, едва открыв дверь.

Он поднял на меня удивленный взгляд.

– Ты куда-то спешишь? Я не вовремя?

Она снова вернулась – та самая неуверенность, которая всегда заставляла меня испытывать по отношению к нему материнские чувства. Словно его присутствие здесь могло оказаться нежелательным, или мое время было слишком ценно, чтобы он на него покушался.

– Ты всегда вовремя, – ответила я, втащила его в дом и захлопнула дверь. – Просто здесь ужасно холодно.

– Понял.

– Раздевайся.

Он сбросил туфли и стащил с себя куртку.

– Ты не можешь разгуливать в таком виде, – заявила я. – На улице минусовая температура. Так можно подхватить… не знаю, как это называется у мальчиков, но у девочек это цистит.

Он ухмыльнулся.

– С каких пор ты сделалась моей мамашей?

Мы часто шутили, что я для него – бонусная мать. Так что я ответила, как всегда:

– С тех пор, как ты пачкал свои штанишки.

Мы устроились в кухне.

– Как ты? – спросила я.

– Не очень. А сама?

Со вздохом я откинулась на спинку стула и смахнула со стола письмо из Управления социального страхования, в котором сообщалось, что для продления больничного листа мне необходимо получить новую медицинскую справку.