– Честно говоря, я не вижу никакого будущего.
Он молча кивнул, опустив взгляд на сложенные на столе изящные руки. Пальцы были бледными, а кожа вокруг ногтей содрана до мяса.
– Я должен знать точно, – невнятно проговорил он.
– Что знать?
– Что это сделал Самир. Убил ее.
Глядя на покрытый снегом пейзаж за окном, я попыталась сформулировать подходящий ответ, но вскоре сдалась. Я больше ни в чем не была уверена, у меня не было ответов.
– Потому что если это он, – продолжал Том, – тогда… тогда…
Помимо воли он принялся всхлипывать. Слезы покатились по бледным щекам.
Я оторвала кусок бумажного полотенца и протянула ему.
– Я должен был догадаться, – пробормотал он и громко высморкался. – А если Самир убил ее, а я ни о чем не догадывался, то я тоже виноват. Наверное, я плохо слушал ее. Не был рядом, когда она во мне нуждалась. У меня с этим проблемы – не умею слушать. Я…
– Том, – оборвала я его. – В том, что произошло, нет ни твоей, ни моей вины.
Том недоверчиво уставился на меня:
– Но. Если.
– Нет, – отрезала я. – Никаких «но». Никаких «если».
Мы долго сидели в тишине. Единственным звуком, нарушавшим ее, было глухое гудение холодильника. В доме, который всегда был полон звуков, теперь звучали лишь он и тишина.
– И что теперь? – спросил Том.
Да, что было дальше?
Дни шли и превращались в недели. Время неумолимо бежало вперед, хоть я и желала перевести стрелки часов назад. «Сейчас» превращалось в «тогда», но каждый день был так же мучителен, как предыдущий. Срок содержания Самира под стражей продлевали несколько раз, и в конце февраля было возбуждено уголовное дело. Франц Келлер держал меня в курсе и даже предлагал помощь в решении насущных вопросов.
– Как обстоят у вас дела с оплатой счетов? Вам нужна помощь? – поинтересовался он однажды, когда я сидела у него в кабинете.
«Счета?» – удивленно подумала я. В тот момент они представлялись мне наименьшей из всех проблем.