— И горсти не дам! Самим не хватает семян. Намотайте это себе на ус. Что касается удобрений, их совсем нет у нас. Послал человека, вернулся ни с чем. Не стану же каждый раз в райком жаловаться, там без меня много жалобщиков. А ты мне, как сосед, уступи… Я тебя в другой раз выручу…
Буран только хотел начать разговор, как в правление ворвался разъяренный Галлям, подталкивая перед собой жену.
— Вот привел. Посмотри, Ясави, на нее. Никак не хочет вступать в колхоз. Я ей и так и этак, а она и слушать не хочет. Я в колхозе, а она нет. Ну что эта за жизнь?
— А ты объясни ей по-хорошему, перевоспитай ее.
— Такая работа не по мне, — взвыл Галлям. — Ясави, прошу тебя, освободи ты меня от этой язвы! Не могу больше выдерживать ее змеиный язык. Довела до точки. Или от кузницы освободи. Уйду куда глаза глядят.
Буран ждал, что Ясави в ответ заорет. Нет, не заорал, сдержался. Подойдя к угрюмо молчавшей жене Галляма, председатель сказал:
— Не хочешь, енгяй, в колхоз? Ну и не вступай. Приглядись сначала. Люди не все думают одинаково. Одни сразу выбирают дорогу, а другие долго. И ты не торопись. Увидишь, как поднимается колхоз, и ты в стороне не останешься. Иди домой, а с Галлямом я поговорю.
Наблюдая за этой сценой, Буран проникся уважением к председателю: умеет он разговаривать с людьми.
— Вот что, Галлям, — сказал Ясави, остановившись перед кузнецом. Галлям на целую голову был выше Ясави. — Очень кстати ты сюда пришел. Долго я терпел твои выходки и пьянство… А с этого дня твоим помощником будет Буран Авельбаев. Учи так, чтобы ты сам боялся его, чтобы он сумел заменить тебя. А когда у нас будет другой кузнец, мы не станем с тобой нянчиться. Намотай это себе на ус!
Буран усмехнулся. Он хотел было возразить: «Я еще не давал согласия», — но Ясави опередил его:
— С Бураном мы уже договорились.
Почувствовав, что кузнец хочет встать на дыбы, председатель сказал:
— Меня в район срочно вызывают. Савраску, видишь, уже подали. Вы оба подумайте на досуге, о чем я сказал.
«Видно, Ясави хочет припугнуть Галляма, — усмехнулся Буран. — А меня это не касается».
За синими хребтами
Издали лагерь геологов напоминал небольшое стойбище кочевников. На синем фоне гор белели палатки, похожие на юрты, покрытые кошмой. Неподалеку от палаток, как на яйлау[8], паслись кони.
«Неделю назад здесь не было ничего, — думал Шаймурат, сидя у костра, — и вот на горном склоне появились палатки. Огонь появился. Все появится».
Думая о будущем, он рассуждал: «Даже путешествие в тысячу верст начинается с первого шага. Без начала ничего не кончается. Человек не рождается с песней, сперва орут благим матом, потом приходит речь и песня. Всему свое время. Неделя не начинается со среды».
Кто знает, чем заняты эти люди — молодая женщина и двое мужчин? Они интересуются только камнями… Поднимаются на скалы, чтобы наполнить ими свой вещевой мешок, спускаются в ущелье за ними. Не похоже на то, чтобы они искали золото. Да и вряд ли оно тут водится. Его находят ближе к рекам.
Шаймурат слышал краешком уха (расспрашивать старику не подобает) — они беспрестанно говорят про нефть. Откуда ей тут взяться? Вода держится в низинах, и нефть, наверное, тоже бывает где пониже… Пусть ищут, они не мешают Шаймурату! Работа у него не тяжелая. Следить за конями — привычное дело! И чтобы ведать кухней, тоже не требуется особого умения. Несложное хозяйство. Деньги платят вовремя и не меньше, чем в других местах. И со стариком обходительны, что ни говори — ученые!