Вначале Великорецкий, а теперь Белов, каждый по-своему, отнимали у нее чувство вдохновенной радости, которое должно сопутствовать самоотверженному и тяжкому труду скитальца-геолога. В разговоре с ними мечта исчезала. Оставались только мелкие интересы.
Нет, лучше уехать!
Белов резко спросил:
— Объясните, пожалуйста, чего ради вы забились в горы? Почему не обследовали долину?
Милованова могла бы ему ответить, что она тоже возражала против детального исследования гор, что долина Белой и ей представлялась наиболее перспективным районом для разведки, однако Великорецкий настоял на своем, и главк утвердил представленный им план. Но стоит ли сейчас объяснять это Белову?
— Мы действовали по плану, утвержденному Москвой, — сдержанно ответила она после продолжительной паузы.
Опять наступило молчание.
Людмила Михайловна мысленно прощалась с этим краем.
У своих истоков, среди суровых и мрачных хребтов, Белая, названная башкирами Ак-Иделью, рокочет, прорываясь пенистым потоком сквозь дороги и узкие горловины на равнину. Здесь, в среднем течении, она особенно величава и красива, бег ее замедляется, шум волн слышен только в ветреную погоду.
Людмила Михайловна жадным взглядом глядела вокруг…
С половины мая пышной зеленью оделись белотелые березки. Под размашистыми ударами влажного ветра глухо шумели вершины развесистых дубов. Вдоль проселочной дороги поднялась молодая поросль. В этот сумеречный час таинственно перешептывались нежные листья клена.
Белов, следовавший за Миловановой (по узкой лесной дороге два всадника не могут ехать рядом), задумался. Его совсем не удовлетворило то, что он сегодня увидел. Необходимо перестроить план поисков: отказаться от случайных, выборочных исследований всего массива и остановиться на более перспективной площади, охватив ее, как железными щупальцами, буровыми вышками. Увеличить штат и форсировать разведку. Занятый своими планами, он не замечал ничего вокруг.
Цветет черемуха. Людмила Михайловна знала: коротка эта пора. Глаза любуются пышным цветением десять зорь. Всегда у нее прощание со снежно-кудрявыми цветами черемухи вызывало тихую грусть, точно она теряла близкого человека. Наверно, такое же чувство появляется, когда ты справляешь свадьбу близкой подруги, которая куда-то должна уехать, и, может быть, навсегда…
В неглубоких овражках и ущельях, на берегах говорливых ручейков разрослись густые кусты бересклета и орешника. На веселых полянках вытянулись цепкие кусты малины, а в тенистых уголках — ежевика…
Крикливые скворцы полетели за добычей. На местах свежих вырубок обосновались маленькие козодои, у ягодных мест — глухари. В молодой дубраве поселились сойки, в березовых рощах — иволги.
Белов взглянул на Милованову. Видимо, она утомлена поездкой, едет молча, опустив поводья. О чем она грустит? Да, на душе у нее должно быть невесело. А тут еще он был с ней резок и груб, как дьявол… С женщинами, которые ему нравились, он всегда бывал резок. А эта красивая девушка, наверно, избалована вниманием окружающих. Воспользовавшись тем, что дорога раздвинулась, как только проехали лес, Белов подстегнул коня и поравнялся с Миловановой.
— Нам придется еще вернуться в долину, — сказал Белов.
Людмила Михайловна искоса взглянула на него.
— Это теперь в вашей власти.
Белов словно не заметил иронии.
ebooksa