Поиски приносят известия о кончине Ману. Я проглатываю печальное известие и следом пробую лакомую новость: найден.
Двери отворяются и в кабинет рысьей поступью Яна забредает приятной внешности юноша. Я отрываюсь от дел и в ту же секунду обо всех делах забываю. На меня смотрит прекрасный коктейль из черт оставивших наш мир Яна и Ману.
Смольные волосы чёрной дугой обрамляют смуглое лицо; улыбка – Мамочки, взгляд – Отца. Один глаз у него карий, другой – зеленый. У Гелиоса бы хватило знаний и слов обозначить этот феномен каким-нибудь термином – я же попросту восхитилась красотой ребёнка. Не такого уж и ребёнка…
– Моё имя Гектор, – представляется юноша и шагает навстречу.
Охрана ступает и обрамляет рукопожатие внимательным взглядом. Приглашаю гостя к столу и закладываю в разгорячённые руки бокал. Он не умеючи сжимает его в покрытых шрамами пальцах.
– Сколько тебе лет, Гектор? – спрашиваю я и откупориваю бутыль с вином (Ян до последнего держал её «на всякий случай», а этот случай никак не наступал и при жизни мужчины не явился; визит некогда брошенного сына, думаю, есть лучшая из возможностей обмыть забродившие ягоды).
– Восемнадцать, – отвечает он и незатейливо поглядывает на наполняющийся бокал.
– Прекрасно! – объявляю я. – Значит, ты зрел, умён и жизнь повидал.
– Более чем, – улыбается мальчишка (Ян так не улыбался – улыбалась Ману), однако к напитку не притрагивается.
– Запасы твоего отца, – и я показательно возношу бокал.
В ответ того же действия не наблюдаю.
– Твоё недоверие, Гектор, – говорю я, – не имеет никаких оснований, ибо, ступив на земли Монастыря, где действуют исключительно мои законы, ты всецело доверился рукам Хозяйки. Испей. Яда нет. А Ян – любитель обжигающего питья – утаивал данное вино, так и не вкусив его. Уважь отца.
Юноша осмеливается пригубить.
– Значит, Ян.
Неужели собственный сын не знал имени…?
– А мать тебе известна? – уточняю следом.
– Ману бывала у меня и моей приёмной семьи, – рассказывает Гектор. – Нечасто, так как стены Монастыря, по её словам, предпочитала не покидать. А когда бывала, об отце практически не говорила. Известно мне немногое.
– Однако же известно.
Мальчишка щурится – я присматриваюсь.
– Ты похож на него, – отрываю от сердца. – Безумно! Слов не хватит, чтобы передать вашу схожесть, чтобы описать идентично гуляющие черты. От матери в тебе подкрашенный коньяком цвет кожи. Всё остальное – отец.