– Прочь.
Однако прогоняю её не из Монастыря, а из кабинета. И вдогонку швыряю, чтобы юная не смела с кем-либо из послушниц обсуждать возникшую ситуацию и некоторые её особенности.
– Сплетни – зараза. Подхватил один и знают все. Береги себя.
Я наслаждаюсь последующим одиночеством и выкуриваю очередной садовый букет. В свежих, недавно доставленных письмах, обнаруживаю весточку от Гектора – с пожеланиями хороших дел, лёгкой дрессировки и послушных кошек, приглашения на празднество от Похоти и Страсти и на панихиды Богини Плодородия (а я, право, думала, она переживёт всех нас; уходить с иссохших земель этой старой карге не хотелось) и пустой конверт, подписанный Богом Смерти (он ничего не говорит, лишь напоминает о себе).
К концу недели через Монастырь проедет важное лицо: транспортировкой его занимаются тайно, без лишних глаз; чем не прикрытие – очередная машина близ никогда не скучающего борделя?
На следующей неделе – поставка в Полис: дурь и приправы, приправы и дурь. Избито, но приятно.
Ещё в какой-то из дней явится некий посетитель (не из пантеона, но прикинувшийся одним из его представителей), и потому я должна буду запустить государственных дельцов для устранения опасной личности. Об этом я знала лишь в общих чертах, да и меня особо не волновало кто и за кем явится, кто и кого уберет. Главное – заплатить и постараться сделать всё чисто (без моего участия, разумеется), ибо лишний стресс добавлял монастырским кошкам морщин.
– Матерь, – рокочет тонкий голосок за дверью, – разрешите?
Я велю зайти и взглядом встречаюсь с Аделфой.
– Снова ты?
– Простите за беспокойство, Матерь. Я…хотела вам кое-что сказать.
Вот девочка и сдаёт свои принципы (не сплетничать и не наговаривать), придя со свежими новостями из блудных спален. Иначе для чего? Следует поощрить действия юной, а потому я расслабляюсь – в лице и жестах – и приглашаю сесть подле. Аделфа благодарит и ёжится меж кожаных подушек.
– Внимательно тебя слушаю.
Складываю руки в замок и подпираю им подбородок.
– Чем ты хотела поделиться?
Девочка наспех признается, что интерес в отношении судеб зрелых послушниц оправдан; она не хотела обидеть, хотела узнать об одной из них.
– Продолжай, – опасливо пригибаюсь я и ловлю наивный детский взгляд.
Напрасно. Остановись, Луна.
– Моя сестра была направлена сюда много лет назад. Я и говорить ещё не умела…
Ровно как сейчас.
ebooksa