Христианская альтернатива революционным потрясениям в России. Избранные сочинения 1904–1907 годов

Отнесёмся же трезво, с точки зрения этого общего для нас понимания правды и кривды, добра и зла, как к рутине жизни, подготовившей позорное настоящее, так и к современному освободительному движению, чтобы трезво ответить себе на вопрос о том, лучше ли оно прежней рутины и обещает ли для человечества лучшее, пока оно остаётся верным своему специфическому характеру Отнесёмся трезво и к тому, кто же лучше: представители прежней рутины или представители ополчившегося против них освободительного движения? Отнесёмся одинаково трезво критически к тем и другим, к тому и другому жизненному явлению, чтобы самостоятельно и сознательно избрать дорогу правды и добра, не оставаясь в яме рутины и не идя слепо вослед руководителей освободительного движения, может быть, в худшую яму широкой свободы зла, широкой свободы проявления злой индивидуальности необузданных скотоподобных существ, полагающих свою свободу в бесправии всех, в полном отсутствии свободы от них добра и добрых. Может быть, вы и согласитесь со мной, что единственная польза, какую можно ожидать от современного освободительного движения, – невозможность дальнейшего коснения в позоре вековой рутины, когда на опыте изведают и невозможность коснеть ещё в большем позоре грубой оргии освободительного движения, как его теперь понимают.

Многое я находил неразумным в рутине жизни. Неразумно было в ней то, что не подготовляли миллионов русского народа к способности быть свободными, не злоупотребляя свободой, а предпочитали обуздывать злую волю, воображая, что могут бессрочно обуздывать её, ничего не делая для того, чтобы и интеллигенция страны представляла из себя волю добрую по свободному изволению ума и сердца. Неразумно было то, что не подготовляли лучшего будущего для России разумным воспитанием воли к добру ни в каких школах, ни в низших, ни в средних, ни в высших, ни в «светских», ни в «духовных». Неразумно было стране, составленной из множества разнородных национальностей, поддерживать государственное единство исключительно мерами принудительными, не только не заботясь о том, чтобы внушить любовь к России всем её составным частям, а, напротив, всё делая для того, чтобы внушить к ней ненависть. Неразумно было признавать устоями русской государственности православное христианство, ничего не делая для организации жизни на основах веры, для воспитания народа в сознательной вере, для выяснения определённой программы мирного прогресса в направлении созидания мирного благоденствия страны по логике веры; признавать основой государственной жизни самодержавие «Божьей милостью» и не заботиться о том, чтобы сановники были людьми Божьими, признающими для себя обязательной конституцию правды Божией, правды Высшей Любви и Высшего Разума мира; признавать основой государственности «народность» и ничего не делать для того, чтобы все народы, населяющие Россию, могли объединиться в чувстве сознательной любви и сознательного уважения к русской господствующей и объединяющей народности. Неразумно было желать мира, порядка и благоденствия страны, во имя этих принципов предъявлять требования и в то же время мириться с религиозной, социальной и политической рутиной, основанной на хронической экономической борьбе, религиозном и политическом индифферентизме, от которого один шаг до вражды и борьбы по отношению к этой «чуждой» церкви и «чуждому» правительству.

Всё это было глубоко и возмутительно неразумно в рутине жизни. Исправить это можно только, задавшись более разумными целями и избрав для достижения этих целей более разумные пути.

В чём же проявляет себя разумнее рутины современное освободительное движение? Во всём оно ещё менее разумно, и пути, им избранные, ещё более нелепы. Оно призывает к свободе людей, совершенно не дисциплинированных ни любовью, ни свободными традициями, ни привычкой пользоваться свободой без злоупотребления ею, умея уважать и чужую свободу; они призывают к свободе не во имя возвышенных и благородных чувств, а возбуждая в массах низменные порочные инстинкты корысти, зависти, мстительности, зовут народ не на мирный праздник свободы добра, а на отвратительную, глупую и подлую оргию свободы зла, насилия и преступлений! Они требуют не более разумного воспитания грядущих поколений для обеспечения лучшего будущего, а отрицают необходимость всякого воспитания и всякой дисциплины, систематично развращают детей и юношей, лишая их облика человеческого, призывая их к бездельничанью, к политической агитации, к грубым обструкциям, к нелепым забастовкам в деле образования, доводя их до позора беснующихся психопатов и психопаток! Они даже не понимают разумного блага объединения многих народов в одно мирное единство и жизненного значения объединяющих начал. Вместо того, чтобы механический агломерат единой России разумно возвысить до органического единства сознательного братства народов, тесно сплочённых высокими и благородными чувствами любви и уважения друг к другу, высоко дорожа благами жизни в братском общежитии России, они легкомысленно поощряют эгоистичные стремления отдельных народностей к расчленению России, к уничтожению всего связующего в одно целое, объединяющего. Легкомысленно и неразумно они толкают народы на путь национального эгоизма, на путь шовинизма и бесконечной национальной борьбы со всеми отъединившимися народами. На место прежних устоев государственной жизни они не предлагают никаких новых, на место религии – никаких идеальных основ, имеющих какую-либо разумную надежду быть общепринятыми, на место самодержавия Царя – самодержавие толпы, на место национальности – грубый эгоизм самоопределяющихся индивидуальностей, не сдерживаемых в своём безграничном своеволии ничем: ни любовью к Богу, ни любовью к родине, ни какими-либо нравственными понятиями. Всё это, очевидно, ещё менее разумно, чем прежняя рутина, и настолько менее разумно, что я сознательно, чтобы не поссориться окончательно с собственным разумом, из двух зол выбираю меньшее, выбираю сравнительно более разумное, если надо выбирать, то выбираю рутину, хотя предпочитаю и вам советую не выбирать ни того, ни другого, а встать на путь разумного созидания добра и мирного благоденствия, одинаково отвергнув как неразумную рутину, так и ещё менее её разумное «освободительное движение» с тем специфическим характером, какой оно теперь имеет.

Нужно ли перечислять другие причины, по которым я нахожу, что современное освободительное движение хуже вековой рутины и представляет ещё худший путь для достижения правды, добра и мирного благоденствия в жизни? Для вас, поклонников разума, верующих именно в разум человеческий, всего более убедительным должно быть то, насколько разумно или неразумно то или другое жизненное явление. Перечислю кратко и другие пункты сравнения. Рутина не всегда была на стороне правды, подчас была и лицемерна, но признавала ложь за зло, а «освободительное движение» возводит ложь в принцип, говорит о нравственном праве «святой лжи», и потому для меня оно хуже рутины. Рутина не всегда была честна, бывали случаи злоупотреблений и казнокрадства, а освободительное движение возводит воровство и грабежи в официальный пункт своей программы, цинично призывает к грабежам и насилиям, цинично признает все средства дозволенными для того, чтобы разорить своё отечество, довести его до банкротства; для меня оно очевидно несравненно хуже рутины! Рутина часто действовала насилием и подвергала казням людей, желавших произвести насилие над «существующим строем», а освободительное движение, не разбирая правых и виноватых, производит грубые насилия над целой страной, под предлогом стачек лишая всю страну свободы передвижения, свободы корреспонденции, свободы труда, свободы промышленности и торговли, подвергая казням лиц, ей неугодных, без гласного суда, без всяких судебных гарантий справедливости своих тайных приговоров, побуждает ко всяким насилиям над личностью и имуществом безразлично, руководя этими насилиями или принимая за них полную нравственную ответственность, оправдывая и восхваляя их на страницах «освободительных органов». Для меня очевидно, что вековая рутина была менее представительницей насилия, менее принципиально и систематично действовала путём насилия, чем современное освободительное движение, которое в этом отношении хуже её, представляет менее гарантий свободы личности и уважения к её правам. Не всегда отличалась рутина благородством и возвышенностью целей и путей, избираемых ею для достижения этих целей. Только слепая вражда и грубая несправедливость могут утверждать, что цели эти не имели часто и благородного, и возвышенного характера, не имели часто мотивом искреннее желание общего блага. Отдельные представители власти сами часто погрешали против благородства и возвышенности, но никогда власть не доходила до циничного оправдания зла и подлости, до призыва народных масс к свободе зла и преступлений, к самодовольной подлости, как это делает современное «освободительное движение». Рутина слишком мало заботилась о разумном созидании мирными путями мирного благоденствия, слишком успокаивалась на призрачном единстве людей и народов, распылённых злобой и эгоизмом, отсутствием цемента любви, слишком успокаивались на внешнем порядке и благочинии, никогда, однако, не призывая к злобе, вражде и борьбе, никогда не натравливая одних на других, одни слои населения и классы общества на другие. «Освободительное движение» принципиально враждебно мирному единению и мирным путям созидания мирного благоденствия, систематично призывает к вражде, мстительности и коварству, систематично натравливает одни слои населения на другие и уж очень умственно близоруко, если не понимает, что этими путями ведёт Россию не к мирному единению и мирному благоденствию, а к хаосу хронической безысходной борьбы. Вот почему я сознательно предпочитаю этому «освободительному движению» вековую рутину, сознательно признаю даже худших представителей этой рутины людьми умными, благородными и честными, сравнительно с самодовольными ворами и разбойниками, убеждёнными проповедниками воровства, разбоев и насилий, какими себя выказали представители современного «освободительного движения», во всём позоре своей безыдейности, безыдеальности и беспринципности. Думаю, дорогие товарищи, что и с вашей стороны было бы разумно и справедливо не закрывать глаза на всё это и не делаться пособниками худшего зла из слепой ненависти не столько ко злу вековой рутины жизни (допросите о том честно совесть свою), как из ненависти к тем социальным формам, к той политической организации, которые стесняют свободу своеволия вашего, свободу широкого проявления вашей индивидуальности. Не ошибайтесь, не обманывайте себя! Побуждения ваши не так чисты и не так возвышенны, как вас уверяют и как вы сами это думаете. Если бы вами руководило чистое и высокое желание общего блага, вы бы давно с отвращением и ужасом отвернулись от грязи и низости современного «освободительного движения», вы бы почуяли и умом, и сердцем, что оно хуже вековой рутины, подготовляет ещё худшее будущее, и стали бы на честную дорогу разумного и мирного созидания благоденствия страны, отвергнув разом и неразумное коснение во зле рутины, и ещё менее разумное беснование по программе злобы, разъединения и вражды современного «освободительного движения».

Перехожу теперь от того, что было критикой рутины и «освободительного движения», как бы сравнительной анатомией, физиологией и психологией их, к тому, что будет положительными результатами опыта жизни вашего старого товарища. Из уважения к человеческому разуму и человеческому сердцу отнеситесь серьёзно, вдумчиво, с доброжелательным вниманием к тому, чем делится с вами из передуманного и выстраданного им ваш старый товарищ, много передумавший и выстрадавший за время жизни, к концу которой он приближается.

Вы горячо желаете свободы, но упускаете из виду, что свобода невозможна для людей, не дисциплинированных любовью, не умеющих пользоваться свободой, не злоупотребляя ею. Человек не любящий, эгоистичный, грубый, корыстный, человек с низкими наклонностями, неспособный и не желающий ограничивать себя во благо всем – дурной человек, скотоподобная личность; свобода для него – свобода зла, свобода преступлений. Он не потерпит свободы добра, свободы от своей злой и низкой индивидуальности представителей добра, и общество будет вынуждено, не теми, так другими мерами, ограничивать его злую свободу, обуздывать его злую индивидуальность, если не хочет из организованного общества превратиться в шайку разбойников, если не хочет, давая широкую свободу злу и злым, уничтожить всякую свободу добра и добрых. Вот почему инстинкт свободы, там где свобода не новость, а народ имеет опыт жизни при свободном режиме, подсказывает убеждение в том, что чем свободнее форма правления, тем более крупные меры репрессии неизбежны по отношению к людям злой воли, чтобы оградить общество от злоупотребления ими той большой свободой, какою оно пользуется. Там понимают, что это вопрос – быть или не быть свободе. Во всех республиках Старого и Нового мира: и во Франции, и в Североамериканских Соединенных Штатах – существует смертная казнь за всякое убийство. В Америке и тем не довольствуются, а признают право суда Линча за всякое насилие, особенно в эпоху общественных смут и общественных бедствий. А вы, совместно с представителями «освободительного движения», как дети, не понимающие природы и свойств вещей, требуете свободы, нимало не заботясь о том, чтобы свобода эта была свободою добра, а не свободою зла. Более того, на самых первых шагах многомиллионного народа, совсем не привыкшего к свободе, вы требуете ослабления репрессий, сдерживающих своеволие, требуете уничтожения казни, как дети играя с огнём, без заботы о том, что именно этим вы можете погубить свободу, доказать её практическую невозможность в стране вашей, путём разнуздания зла и поучительного примера многомиллионного народа, обращённого в шайку разбойников дурно понятой свободой.

Христианство, от которого так многие из вас отворачиваются, хорошо понимает всё это. Оно провозглашает широкую свободу добра и совершенно определённо говорит о разумных условиях этой свободы и об источнике духовной силы для устойчивой верности добру. «К свободе призваны вы, братья… не делайтесь рабами человеков»[22]; «Где дух Господень – там свобода»[23]. «Всё дозволено христианину»[24], а христианин тот, кто любит Бога Живого – живую совокупность добра – «всем разумением», то есть вполне сознательно, кто любит ближних своих при свете своей сознательной любви к идеалу, к живой совокупности добра – Богу Живому. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою». Вот непременное условие способности быть свободными, не злоупотребляя свободой, пользоваться широкой свободой добра, устойчиво оставаясь на высоте добра, никогда не ниспадая до свободоубийственной низости своеволия – свободы зла и преступлений. Это условие – разумная любовь не только к друзьям, но и к врагам, не благодушная уживчивость со злом, не проституция пособничества злу, а искреннее желание добра для всех и понимание при свете любви разумных путей для достижения этого общего блага. Любовь по христианским понятиям есть высшая ценность мира, «совокупность совершенства», высшая заповедь христианского Откровения и непременное условие единомыслия с Высшим Разумом мира и единодушия с Высшей Любовью, цемент, связующий Творца и всё творение в одну стройную гармонию, в одно святое единство. Христианство определённо говорит, что зло – не что иное, как свобода от любви, то есть свобода зла, без возможности которой не было бы и нравственного достоинства добра. Христианство определённо говорит и то, что любовь есть благодать Божия, т. е. сила, присущая Творцу и свободно подаваемая Им тем, кто свободно «алчет и жаждет» воспринять эту благодатную силу, связать себя этим цементом с Творцом и всеми верными Ему любовью, таким образом перестать быть пылью мира, неспособной войти в гармонию мирового единства, царства свободы и добра.

Всё это не только не осуществляется номинальными христианами, но и не понимается ими. Всё это тем не менее разумная христианская истина, настолько удовлетворяющая наивысшие потребности ума и сердца моего, настолько соответствующая опыту жизни на этой земле, свободной от Бога, в чём и состоит проклятие её «вне дома Отца Небесного», что я сознательно стал христианином, сознательно предпочёл веру всем философским мировоззрениям, не из доверия к каким-либо авторитетам, не из косности рутинных привычек, а потому, что для меня вера наиболее разумное и доброе из всего, что знаю, наиболее убедительное для ума и сердца моего, и не ослабевает она, а укрепляется всё более и более, оразумливается по мере накопления опыта жизни.

Подумайте обо всём этом, и, может быть, некоторые из вас поймут вместе со мной неразрывную связь между истинной свободой и истинным христианством, поймут, что всё дозволено христианину, и только христианину, сознательно желающему широкой свободы добра и из любви неспособному злоупотреблять свободой, неспособному даже помириться со свободой зла, для христианина, сознательно «алчущего и жаждущего» причастия благодати любви, черпающего эту благодатную силу из её неиссякаемого источника живой совокупности добра, Бога Живого.

Подробно остановившись на этом главном и высшем опыте жизни моей, изложив самую основу моего мировоззрения, я могу гораздо кратче говорить о других результатах моего жизненного опыта, надеясь быть понятым вами.

Перехожу к вопросу о собственности, тесно связанному с вопросом о свободе. Христианство не говорит ни за, ни против собственности, потому что понимает, что разумно отказаться от собственности можно только по свободному изволению любви и в пользу Церкви, то есть общины людей, тоже свободно отказывающихся от собственности по свободному изволению любви. Для этого нужна высокая степень любви и непременно взаимной, братской любви, нужно реальное братство жизни и труда на основах сознательной любви и сознательного уважения друг к другу. Без наличности высокой степени сознательной любви собственность есть непременное условие личной свободы, той степени личной свободы, которая возможна при отсутствии братства умов и сердец, единомыслия и единодушия, взаимных чувств любви и уважения. Всякое насилие в области права собственности является таким образом преступным покушением на свободу личности, на обращение в экономическое рабство. Отказ от права собственности обязательно должен быть сознательным делом свободного изволения любви, чтобы не быть благоглупостью со стороны отказывающегося и преступным насилием над свободой личности со стороны предъявляющих такие требования.

Вот чего не понимают слишком многие из вас, увлекаясь социалистическими учениями, избравшими не путь убеждения имущих, а путь насилия над имущими, ничего не делая для возвышения имущих и неимущих до той степени разумной любви, при которой возможно было бы отречение от собственности, не только со стороны имущих, но и со стороны неимущих, на пользу общую, на пользу братской общины людей, сознательно любящих и уважающих друг друга, без чего оно не будет переходом к высшей форме экономической жизни, а только отнятием имущества у одних в пользу других, преступным разбоем и вопиющим насилием над личной свободой и приведёт, даже и в случае осуществления идеала государственного социализма, только к всеобщему рабству, а не к мирному благоденствию трудового братства людей, избравших эту форму жизни разумно и сознательно, по свободному изволению любви. Вот почему, воспитав многих в сознательной любви к Богу и в сознательном братолюбии, я признал разумным и справедливым отказаться от собственности в пользу Трудового братства, в которое по свободному изволению любви вступают люди, тоже отказывающиеся от права собственности в пользу того же Трудового братства, и в то же время совсем не сочувствую современным проектам аграрной реформы, не сочувствую никакому принудительному отчуждению земель, как бесполезному паллиативу и развращающей поблажке корысти одних и общественного каприза других, да ещё на основе недомыслия и насилия. Пора вам, желающим свободы, понять всю преступность теории социального насилия и отвернуться от тех, которые призывают вас на путь экономических насилий над одними в пользу других или на путь рабства всех в форме государственного социализма в стране, не доросшей до дисциплины любви, распылённой гордостью, злобой и корыстью до неспособности жить высокими чувствами любви, уважения и братского доверия друг к другу

Свободу слишком многие из вас понимают как отсутствие всякой дисциплины, а без дисциплины не может быть никакой разумной организации, никакой разумной общественности, а только бесформенный хаос грубой одичалости скотоподобных существ, способных только быть стадом более и менее диких животных, а не обществом разумных и разумно устрояющих свою общинную жизнь людей. Есть три основы дисциплины, соответствующие и трём основам общественного порядка. Дисциплина страха, когда не делают того, что делать слишком опасно, дисциплина корысти, когда не делают того, что слишком невыгодно делать. Обе эти дисциплины чисто внешние, требующие внешних воздействий, палок страха, тех репрессивных мер, которые вы так ненавидите, приманок корысти той личной собственности, которую вы хотели упразднить. Режим, основанный на этих двух дисциплинах, поддерживает внешний порядок жизни, мирясь с анархией в умах и сердцах, только сдерживая слишком общественно зловредные проявления этой анархии всё теми же репрессивными мерами и приманками корысти. А вы, не стремясь и даже не считая нужным упорядочение умов и сердец, наивно требуете уничтожения мер репрессии и колебания принципа собственности, этих единственных мер внешнего воздействия, спасающих общество от широкого проявления анархии умов и сердец, спасающих общество от превращения его в шайку разбойников и стадо диких животных, руководимых исключительно злыми инстинктами своей злой индивидуальности! Третья основа дисциплины, единственная внутренняя, сознательная, не требующая никаких мер внешнего воздействия, дающая человечеству возможность пользоваться свободой, не злоупотребляя ей – разумная любовь, когда из любви к добру и правде, из любви к людям и целому обществу людей не захотят делать зла.

Только при наличности этой дисциплины возможен разумный порядок жизни без всяких принудительных мер, без всяких приманок корысти. Спросите себя, возможна ли эта дисциплина для людей, несогласных между собой в том, что есть добро и правда, полагающих свободу свою в полном отсутствии единомыслия и единодушия, в своём мнимом праве никого не любить и никого не уважать. Спросите себя по совести, можете ли вы признать самих себя и громадное большинство представителей окружающего вас общества достигшими той степени разумной любви, при которой посильно добровольное самоограничение по свободному изволению любви. Не обманывайте же себя, воображая, что уменьшая меры репрессии, колебля принцип собственности, вы будто можете подготовить для человечества лучший порядок. Не обманывайте миллионы тёмного народа, заманивая его на этот путь, разжигая в нём грубый инстинкт корыстной зависти к имущим, не возвышая его до высоты свободного изволения любви, при которой он станет способен сам отказаться от принципа собственности и объединиться в этом деле с людьми единомысленными и единодушными в честное трудовое братство, а не будет посягать на личную свободу тех, которые так не думают, и проявлять полное отсутствие дисциплины любви, производя разбойничьи насилия над чужой собственностью, всё равно, путём «аграрных» беспорядков и погромов или путём постановления большинства в Государственной Думе.

Современное человечество враждебно всякой организации, всё по той же причине наивной погони за безграничной свободой личности, при наивном непонимании того, что свобода зла исключает всякую возможность свободы добра. Враждебно относятся ко всякой организации, как стесняющей свободу индивидуальностей, как требующей подчинения известным правилам, известной внешней обрядности и, особенно, как неизбежно приводящей к обособлению.

Правила, внешняя форма, обособление – всё это предаётся теперь анафеме, как пережитки старого времени, как ненужные предрассудки людей старого поведения. И во всём этом современное человечество грубо ошибается, по своей неизменной привычке избирая не разумное и доброе, а бросаясь из одной крайности в другую: от боготворения буквы к отрицанию всякой буквы, от суеверия к неверию, от рабства к крамоле, от безволия к своеволию, от лицемерного соблюдения правил, не соответствующих правде ума и сердца, – к полному отрицанию необходимости каких-либо правил, от лжи внешней формы, прикрывающей собой духовное содержание, ничего общего с этими формами не имеющее, – к отрицанию всякой внешней формы, ко лжи отсутствия внешнего проявления наличного духовного содержания, к бесформенности, правдивой только при полной бессодержательности. Так и в вопросе об обособлении и организации. Человечество от обособления на дурных основах гордости, корысти и эгоизма, перешло не к обособлению от зла, а к подозрительной и завистливой ненависти ко всякому обособлению, от вынужденного подчинения навязанной организации – не к разумной, сознательной, добровольной организации добра, а к слепой ненависти во имя суеверного права на своеволие ко всякой организации.

Именно это отрицание права на обособление и необходимости стройной организации со всеми её логическими последствиями и есть самое зловредное из всех современных суеверий. Как и во всяком суеверии, как в неразумном, человечество не может быть последовательным в практике жизни, и получается из всего этого суеверного гонения на «обособление» и «организацию» только отсутствие всякого разумного обособления от зла и всякой разумной организации добра. Человечество заключает себя в заколдованный круг и делает себя совершенно неспособным к осуществлению идеалов в жизни. Не желая обособляться, оно обрекает себя на глупую роль проповедника, решившегося не двигаться с места и не приступать к осуществлению проповедуемой им правды, пока всё человечество не будет убеждено его проповедью, что соответствует бесцельному верчению белки в колесе и является делом, достойным не разумного человека, а маньяка, страдающего манией величия, воображающего, что ему удастся в чём-либо убедить всё человечество, или – шарлатана, рисующегося в красивых позах поборника добра, вполне понимающего, что из всей его деятельности никакого добра не выйдет и не может выйти. Это и была роль либералов, воспитавших современную анархию мысли, тех пустозвонных либералов, которые сокрушили все прежние устои, не создав на место их никакого прочного фундамента для построения нового здания. Есть при отрицании обособления и организации и другой выход, кажущийся менее глупым, но, несомненно, ещё более гнусный – это путь насилия. Не обособляться, не ожидать, когда всех убедят, а совершить насилие над всеми неубеждёнными, заставить их против убеждения подчиниться проповедуемому в союзе с ножами, динамитными бомбами и разными видами «бойкота». Особенно гнусно всё это со стороны тех, которые восстают против насилий, попрания прав личности и неуважения к свободе. Для таких людей это высшая степень подлости, глупости фарисейства, маниакального лицемерия! Только на первый взгляд это кажется менее нелепым, глупым, чем первый путь. Это несомненно люди старой рутины, люди старого поведения, и вся их деятельность «на вчерашнем основана духе». Для них, как и для худших представителей вековой рутины, – единственная панацея – насилие, только они глупее, подлее и лицемернее представителей вековой рутины. Те сознавали и признавали себя приверженцами насилия, а эти ратуют против насилия, проклинают насилие и всех призывают к насилию. Этот путь избран современным освободительным движением. До этого позора унижают себя слишком многие из вас. Опомнитесь, дорогие товарищи! Устыдитесь неразумия и подлости этого пути! Поймите, что правда и добро не в насилии, а именно в обособлении от зла и в разумной организации добра. Не требуйте ничего от других, не пытайтесь насильно отнимать у других, заставлять что-либо делать других, – всё это недостойно, неразумно, глубоко подло, особенно для поборников свободы и уважения прав личности. Требуйте от себя честного согласования всего уклада вашей собственной жизни с идеалами правды и добра, объединяйтесь с людьми, в обществе которых вы можете делать это честное дело, обособляйтесь вместе с ними от тех, которые этого дела с вами делать не хотят, организуйте разумно собственную жизнь – вот разумное и честное дело для людей, искренно желающих осуществления правды и добра, понимающих, что не в насилии правда и добро! Не обособляясь от тех, которые не желают приступить к осуществлению в жизни правды и добра в той степени, в какой мы того желаем, мы обрекаем себя на невозможность сделать малейший шаг на пути честного осуществления наших идеалов в жизни. Не организуя разумно нашей собственной жизни на началах исповедуемых и проповедуемых нами идеалов, мы обрекаем себя на неразумное толчение воды в ступе. И не обманывайте себя тем, будто, не совершив насилия над существующим строем, вы не можете осуществлять в собственной жизни идеалы правды и добра. По собственному опыту говорю вам, что это не так, что это неправда. Мой идеал правды и добра был во многом совершенно противоположен рутинным понятиям и вековой рутине жизни, и, однако, я мог, не без труда (без труда ничего не дается), но мог действовать и достигнуть больших благоприятных результатов, именно потому, что к себе, а не к другим предъявлял требования, себя и своё отдавал, а не пытался чужое отнять и над кем-либо совершать какие-либо насилия. Именно потому, что обособлялся с теми, кто желал быть мне братьями по делу, от тех, которые этого не желали, и старался разумно организовать общее дело совместно с теми, кто сознавал, что это дело разумно, и именно так разумно его созидать. Мне не сочувствовали, мне старались мешать и не помешали те представители рутины, которых вы так строго порицаете, в нравственном преимуществе над которыми вы так уверены, и которые однако не пошли на беззаконие помешать моей, очень несимпатичной для них деятельности, потому, что сам я не покушался на беззаконие насилия ни над личностью других, ни над установившимся строем жизни государственной. Если это было возможно для меня при старом режиме, это тем более возможно для вас при новом, когда дано так много гарантий свободы, пока эту свободу не полагают в насилии над свободой других. Вы добросовестно не можете сомневаться в возможности для вас обособиться с людьми, вам единомысленными, на честное дело разумной организации собственной жизни на началах правды и добра. Послушайтесь доброжелательного совета вашего старого, опытного товарища. Станьте на этот честный путь! Отвернитесь от неразумного, нечестного, совершенно недостойного вас пути грабежа, разбоя и всякого насилия!

Отнеситесь сознательно и честно к вашей Родине, к русскому царю и его правительству. Не закрывайте глаз на то, что каковы бы ни были недостатки вековой рутины, правительство в настоящее время является единственным залогом порядка и законности, единственным объединяющим и примиряющим звеном между всеми враждующими национальностями, общественными классами и партиями в России. Поймите, что в интересах общего блага помочь правительству спокойно осуществить, провести в жизнь все те реформы, которые стали жизнедействительностью. Поймите, что неразумно и нечестно мешать правительству в этом деле, лишать его возможности мирно работать на созидание мирного благоденствия страны и предъявлять к нему нелепые требования отказаться от всех мер самообороны, вооружив своих врагов всякими гарантиями безопасности и безнаказанности самых преступных покушений против того же правительства.

Откажитесь и от суеверного культа большинства – этого нелепого и безнравственного культа, подменяющего идеал правды и добра глупым и жестоким арифметическим числом, случайным и капризным большинством той человеческой толпы, которая правды и добра не знает и знать не хочет, а руководствуется грубо эгоистическими побуждениями, причём воля большинства есть только сумма эгоизмов, совсем не соответствующая и даже не родственная никаким идеалам, что и доказало человечество везде, где управляется этим большинством, и ещё ярче докажет, если наступит кровавый потоп хаоса анархии, к которому в настоящее время бессознательно стремится громадное большинство современного человечества, в силу своего суеверного культа широкого проявления свободы скотоподобных индивидуальностей и непогрешимости воли их большинства.