— Дурдом, — ответила Эдит, закурив. — Стационар. Самый настоящий. Старые психопатки заняты омоложением, поисками философского камня, а молодой идиот подглядывает за ними.
— А при чем тут прокуратура? — уточнил Аякс.
— Ну, видеокамеру он точно там заполучил.
— То есть вы знаете об этом наверняка?
— От него самого и знаю, — хмыкнула девушка.
— Но к чему, скажите, прокуратуре свихнувшиеся старухи?
— Хороший вопрос.
Аякс тоже закурил. В сгущавшихся сумерках расставленные по двору санатория статуи, казалось, парили над землей.
— Вы знаете, — сказала Эдит, — что население нашего благословенного города — самое молодое в стране? Если не во всем Старом и Новом свете? Средний возраст — что-то в районе тридцати двух лет. Как у древних спартанцев. Нас обставляет, по-моему, только Африка.
— Нет, не в курсе. А что?
— Неплохой повод свихнуться на старости лет, правда?
— Я все-таки не понимаю, — усмехнулся Аякс, — при чем тут прокуратура?
Эдит, как будто не слыша его, кивнула в сторону здания.
— …И всей этой чепухой, омовениями… Всем этим, я думаю, они не столько выказывают сумасшествие, а заслоняются от него, что ли. Не столько хотят омолодиться, сколько извиняются за старость свою.
— А что там плавает в бассейне, когда они… ну, ходят вокруг?
— Змея.
— Змея?
Эдит взмахнула сигаретой.
— Да не переживайте. Чучело резиновое.
— А почему именно змея? — продолжал недоумевать Аякс.