— Прибыло третьего дня с курьером, — пояснил Бунзен.
Аякс, у которого из-за сильного сердцебиения начинало рябить в глазах, старался не выказать своей растерянности и волнения.
— Почему вы сразу не известили меня об этом? — спросил он.
— Не видел такой необходимости.
— Лучше скажите, что выжидали.
Бунзен поправил очки.
— Не без этого.
— Почему же вы до сих пор не арестуете меня?
— Потому что доказательная база, — Следователь щелкнул ногтем по стенке сейфа, — и факты — зачастую разные, противоположные вещи. Нет?
— Я могу сделать звонок в Управление? — спросил Аякс.
— Можете. Хотя это и нарушение, я готов закрыть на него глаза. Только вы сами знаете, чем все кончится.
— Например?
— Вам скажут, что никакого постановления нет, и в то же время предложат срочно выехать в центр. По любому поводу.
— А почему я просто не могу уехать?
— Да можете ехать хоть сейчас. Гоняться за вами я не собираюсь. Однако знайте, что в таком случае, нарушая постановление окружного суда, вы сами ставите себя вне закона. Поймите простую вещь. Вот это, — следователь двумя пальцами поднял за край постановление об аресте, — несмотря на свой безупречный ведомственный наряд, в сравнении с тем судебным решением, которым располагаем мы — ничто. Юридической силы в этом листке не больше, чем физической массы.
— Хотите сказать, — рассудил Аякс, — что окружная прокуратура — моя последняя линия обороны?
— Что-то в этом роде.
— Так я и думал. Можно воспользоваться вашим телефоном?
Бунзен молча выдвинул аппарат на середину стола.
Аякс позвонил в Управление оперативному дежурному и попросил соединить его с Рихтером. Дежурный ответил, что начальника Четвертого отдела нет на месте, однако на его, агента Аякса, имя поступило устное распоряжение начальника штаба о немедленном возвращении в центр. Аякс положил трубку.