Сердце кошмара

Земля под нами дрогнула. Падая куда-то вниз, я успел увидеть, как Торвальда, стоявшего ближе всех к центру поляны, что-то схватило, но рассмотреть, что именно, через плотный ураган листьев я не смог. Зато слышал его истошный крик.

Через секунду падения вспышка боли и тьма.

Очнулся я в той же темноте, в которой был без сознания. Глаза ничего не видели, и не думали видеть. Но было осязание. Но было обоняние.

В тьме, где я очнулся, пахло сыростью, землей и гнилью, будто что-то где-то совсем рядом разлагалось. Меня вырвало.

Кричать я не пробовал, мало ли что может прийти на крик.

Взяв себя в руки, я встал и попытался ощупать стену. Под онемевшими от страха и холода руками была земля, покрытая чем-то склизким и липким. Это что-то как раз и издавало запах гнили. Трогать стену было противно, но она были единственным ориентиром, так что я пошел вдоль нее, стараясь ни на секунду не выпускать ее из рук.

Не знаю, сколько я шел, но в один момент стена начала заворачивать вправо. Идти туда мне совсем не хотелось, ведь, казалось, что там еще темнее и пахнет еще хуже, тем более, где-то там, вдалеке, что-то тарахтело, словно небольшой двигатель, но я почему-то чувствовал, что это был совсем не двигатель. Там вдалеке было что-то живое, и оно спало.

Проверять, что за чудовище могло так храпеть, я, конечно же, не стал и пошел совсем в другую сторону.

У меня появился ориентир. Это тарахтение. Надо было уходить прочь от него.

Стена. Такая же склизкая и смрадная. Держусь за нее руками и иду. Ноги иногда наступают на что-то твердое, что-то хрустящие под их нажимом. Кости.

Где-то позади, в стороне тарахтения раздался рык, чем-то похожий на лязганье металла об металл, а затем крик. Человеческий. От него стало так тепло и одновременно так холодно, что я был готов уже броситься на выручку, пускай это мог быть даже и наемник. Сейчас это было не важно. Уже не важно. Однако, я почему-то просто замер, окаменел.

Крик затих, оборвавшись оглушительным хрустом и чавканьем. Идти назад не было смысла. Оставалось идти вперед.

Ноги уже с трудом шли по мягкой, и иногда твердой, но скользкой, словно только что начищенный мрамор, земле. Прошло, неверное много времени, как я ходил по этим подземельям, должно быть неделя или даже месяц, а силы и не думали меня оставлять, словно вся энергия, что годами копилась у меня в организме, за ненадобностью ее в моей сидячей работе, решила, наконец выплеснуться.

Но ее хватило ненадолго. Ноги начали подкашиваться, а голова закружилась. Я сел и заснул.

Во сне я слышал, как кто-то зовет меня. Синдри. Он молил меня о помощи. Молил спасти от огромного существа, пытающегося его съесть. Мне снилось, что я стою в огромном подземном гроте, у дальней стены которого, сжавшись в комок, стоял мой друг, а над ним нависло огромное червеподобное существо. Его уродливая голова-картофелина заканчивалась двумя жвалами-пилами, а грязно-желтое тело, склизкое и вздутое, занимало почти всю комнату. Вдруг чудовище повернулось в мою сторону, между клешнями открылось отверстие и оттуда вылетело что-то липкое, опутав меня сетью и будто парализовав.

Очнулся я от собственного крика. Беззвучный, словно хрип, он обдирал донельзя сухое горло. Тут я понял, что хочу пить. Попытался сцедить слюну, но ее просто не было.

Надо было идти дальше. Умирать в этой зловонной клоаке мне хотелось меньше всего. Вот бы увидеть небо, и тогда уже можно рухнуть на землю и никогда больше не вставать.

Я шел. И дошел.

Сначала стало невероятно светло, но, когда глаза привыкли, оказалось, что это не так. В этих пещерах, и правда, стало светлее, но не на много. Зато теперь я видел свои грязные, покрытые слизью руки, и видел очертания стен. Через какое-то время впереди обрисовался ореол белого круга, от которого струились теплые лучи света. Это был выход.

Теперь, когда появилась возможность спастись, я уже и думать не думал о смерти. Теперь я хотел выжить, и пускай мое тело не слушалось, а во рту раскинулась опаленная жаром пустыня, но мой разум был как никогда ясен.