Мост

Ничего не было понятно Халиме-апе. Она и так уже десять лет ждет, и опять ждать?

Словно в поисках поддержки она огляделась по сторонам.

— Мы успели, Халима-апа, теперь не торопитесь, — успокоил ее Джума. — Отдохните немного, сейчас вас вызовут.

— Мы-то успели, чего только не натерпелись, чтоб успеть, а ей и дела нет…

— Ничего не поделаешь, раз сказали ждать, надо ждать…

— А я не хочу, почему эта девчонка заставляет меня ждать?.. Я согласна до завтра, до послезавтра ждать, только не из-за этой девчонки, а из-за Ахмедьяра.

Дежурная только улыбнулась. Как ни хорохорилась Халима-апа, пришлось ей подчиниться порядкам. На телеграфе стоял гул, и вдруг все стихло. Радио донесло: Медунцов! Львов — третья кабина… Медунцов! Львов — третья кабина… Оразова! Керки — сорок шестая кабина… Оразова! Керки — сорок шестая…

Каждый раз, когда называли очередную фамилию, Халима-апа смотрела с завистью. Ей все казалось, что сейчас кто-нибудь возьмет да и уступит ей очередь: «Иди, тетушка, поговори за меня». Но телеграф не автобус, свой разговор не уступишь.

И вдруг назвали ее имя.

— Омарова! Джезказган — тридцатая кабина!.. Омарова! Джезказган — тридцатая…

Халима-апа и стояла около тридцатой кабины, но, ничего вокруг не видя, заметалась по залу. Джума, улыбаясь, открыл дверь кабины.

— Теперь не спешите и разговаривайте, — сказал он, закрывая дверь снаружи.

Халима-апа сжала трубку, словно пожала теплую руку мужа и, не поднеся ее к уху, начала кричать:

— Алле, алле, Ахмедьяр!..

— Не торопитесь, сейчас соединю, — раздался в трубке голос дежурной.

— Деточка, да соединяй же побыстрее, что ты мучаешь… Навсегда соедини, — кричала Халима-апа дрожащим голосом. Ее уже соединили с Джезказганом, а она все продолжала кричать:

— Алле, алле… И наконец…

— Ой, как сердце бьется, ничего не слышу, что делать? — крикнула она и позвала Джуму, стоявшего около кабины.

И вдруг в трубке раздался голос.

— Ахмед, Ахмедьяр! Это ты? — закричала Халима-апа.