— Этого не может быть. Не может…
— Куда же делся весь твой пыл? Мартину тоже преподнесут эту новость, можешь не сомневаться. Так он и знал, раз покушение на тебя организовал. Так что подумай… На чьей ты стороне? Если будешь пай-девочкой, то… — следователь взял руку Яны и стал массировать.
Яна резко отдернула руку.
— Я же сказала! Не смей меня трогать! Имей в виду: как ты страстно целовал меня — сфотографировано и может быть отправлено твоей жене в любую секунду, свободный ты мой человек на курорте, — ехидно сказала ему Яна. — И весь наш разговор был записан, и по нему становится понятно, что ты готов даже на подлог ради своих интересов. Я не думаю, что такую позицию оценят в следственном управлении. Ты, Анатолий, можешь потерять и семью, и работу, а даже если не потеряешь, то нервы тебе потреплют сильно! Готов проверить на практике? — спросила Яна, ощущая внутреннюю дрожь.
— Блефуешь. Я не верю тебе, — откинулся назад в кресле следователь. — Ты что, шантажировать меня вздумала?
— Скорее, защищаться, — ответила она.
— Она не блефует, — поднялся к их столику тот самый бомж, который просил у них денег своим зычным баритоном. — Не переживай, Яна, я все удачно записал и все сфотографировал.
Как ты это терпела, девочка моя? Меня самого даже затошнило.
— Кто это? Это что? — засуетился Анатолий. — Вас тут целая банда работает? Что вам надо от меня?
— Немного. Знать все по делу Мартина, — добавила Яна и прокашлялась: — А теперь еще одно, как выяснилось. Если я узнаю, что ты хоть как-то вредишь Мартину, твои откровения предадут гласности.
Анатолий Анатольевич с презрением окинул взглядом фигуру Ивана Демидовича и с сожалением посмотрел на Яну.
— Я смотрю, тут тебе подходящая компания нашлась, и вечер перестает быть томным. Я ухожу. Я вас услышал. Звоните, помогу, чем смогу. И не буду я ничего делать твоему Мартину. На черта он мне сдался? А ты… сама себя наказала, связавшись с ним. Жалко мне тебя, — встал следователь.
— Жалко оставь пчелке, оно ей пригодится, — ответила Яна.
Анатолий Анатольевич усмехнулся и вышел из кафе, судорожно закуривая.
Иван Демидович проводил следователя тяжелым взглядом и сел на его место.
— Ух ты! Хоть поем. Чего это ты мне эклер прислала?
— А что, должна была стейк прожарки медиум? Странно бы прозвучало.
— А голодающему бомжу эклер — самое то? Не издевательство? Ой, и тут какая-то ерунда.
К ним подошла официантка.
— У вас сменился кавалер? — растерянно спросила она, глядя на перепачканное грязью лицо Ивана Демидовича.