Кыталыктах…
Нюргуна не спешила. Не было радости в ее душе. Опасалась — чего, не знала сама.
Пусто подворье Таскиных. То ли спать легли, то ли вовсе здесь никого нет. Может, и вправду нет. Скот на выпасе весь — лето. Там и доят коров. Так всегда бывало в этой усадьбе. В хамначитских юртах оставались лишь те, кто прислуживал хозяевам. Ну, а теперь… Прислуживать некому.
На дверях большого дома — тяжелый, чуть тронутый ржавчиной замок. Ступеньки к порогу чисты, но не так, как прежде: сухие былинки, березовые листья на них. По крайней мере, сегодня не подметались.
Вдруг — за спиной:
— Кто здесь?
Тревожный голос, испуганный. Нюргуна обернулась.
— Оксе! Подружка! Ты! Вернулась!
Девушка с плачем бросилась на шею Нюргуне, обхватила крепкими руками. «Аныс… Это же Аныс!» — обожгло Нюргуну. Давно гадала она, кто встретит первым ее в Кыталыктахе. Когда-то мечталось — Василий. Теперь знала, что невозможно это. Что ж, судьба послала ей второго самого близкого человека. Спасибо судьбе.
— Никогда не верила я, что ты утонула, замерзла или еще что-нибудь. Никогда!
— Все это могло случиться, Аныс.
— Знаю, могло… Но я верила: не бывать тому!
Нюргуна отстранила подругу, внимательно окинула взглядом.
Какой была, такой и осталась Аныс: маленькая, жилистая, лицо загорело до черноты, ситцевое платье, как встарь, заштопано, и улыбка та же, веселая, чуть озорная. Не властны над ней невзгоды.
— А я, по-твоему, как? Ничего?
— Красавица… Еще выросла, кажется… Только худа больно. Пойдем. Пойдем в юрту. Тебя кормить надо!
— А дом почему закрыт?
— Князь Федор закрыл… И ключ унес! Теперь он здесь хозяин!
— Князь Федор? С какой стати?
— Все расскажу… Пойдем же!