— А твой учитель… — набрала в грудь воздуха поповна, но тут появились другие школьники, и она благоразумно осеклась, поглядывая, как они галопом мчатся мимо. — Эх, батя, батя! Зачем ты дал мне жизнь. Лучше бы мне совсем не родиться, чем учиться в этой школе. Задачи, задачи! Ну, зачем они мне, девушке!
На лице поповны появилось страдальческое выражение, и Нюргуна догадалась: лентяйка опять не выполнила задания. Поповна достала из сумки карандаш, потерла его о платье и начала что-то царапать на стене. Нюргуна заглянула к ней через плечо и ахнула. На бревне чернело что-то вроде стихов: «Все учители — мучители, кипеть вам в адовой смоле!»
— Здорово, а? — самодовольно сказала поповна. — Это я сама придумала.
— Что ты делаешь? — воскликнула Нюргуна. — На виду! Нас же накажут!
Она поплевала на платочек и бросилась стирать написанное, но буквы стали еще четче: карандаш оказался химическим.
Поповна засмеялась:
— Боишься! Самая богатая невеста в Кыталыктахе трусит. А кого из учителей ты боишься больше: батю или Василия? Ну конечно, батю! Что я спрашиваю. Василий же твой дядя. Ты его даже, по-моему…
Она наклонилась к уху Нюргуны и шепнула.
— Нет, что ты! Опомнись! — с ужасом вскрикнула Нюргуна.
— Не отпирайся. А он тебя тоже…
Поповна снова потянулась к уху.
— С ума сошла! — Нюргуна оттолкнула ее и ринулась в церковь.
Неправда, что каждый новый день повторяет предыдущий. Это только кажется. Вот сидишь ты, как и вчера, на той же самой скамье. Рядом с тобой, как и вчера, пыхтит верзила Федот — княжеский сынок. Перед тобой та же тетрадь, а вдали, перед доской, по-вчерашнему прохаживается Василий Макарович. Но что-то изменилось… Что именно — никак не понять, но что-то явно изменилось. Вот вчера, например, в этот же час Нюргуна с таким старанием, прикусив губу, решала задачу! А сегодня рука не поднимается, чтобы взять ручку, и голова занята совершенно другим.
Чем же? Глупостями, которые нашептала поповна?
Как не надоест этим гадким людям подсматривать, подслушивать и выдумывать всякую чушь. Очень старательно занимается Нюргуна. За эти два года догнала княжеского сына, который не меньше пяти лет долбит науку.
А попадья — то там, то сям со значением уронит: «Усердно учит Василий племянницу жены, усердно». Так скажет, что и не поймешь, похвала это или намек.
А однажды Нюргуна сама слышала от попа: «Учитель? Какой он учитель. Бродяга — больше ничего. Одним взял, что на богатстве женился». И вот сегодня его дочка ляпнула такое, что… Нет, Нюргуне даже вспоминать стыдно об этом.
Вот людишки! От зависти клевещут, от зависти! Еще бы поп не завидовал Василию Макаровичу! «Закон божий» свой и тот не помнит. Вечно нос уткнет в книгу и читает. Только и знает, что богом стращать. Тоже — законоучитель!
Попадья тете завидует. У тети и земля, и скот, и муж какой славный, а у нее что? Живут подачками прихожан, а муж — поп, страшный, бородатый, да еще пьяница.
А дочка их Нюргуне завидует! Тупица! Не знает, сколько будет дважды два. Ни ума, ни старания.
ebooksa