Когда нам семнадцать

Мне вдруг стало скучно глядеть на него такого, и я ушел в лес на знакомую мне поляну. Так же, как и в те дни, трещали в траве кузнечики, шумно дышал Байкал. Я пошвырял камнями в круживших над утесом чаек — надоело. Прилег в траву и стал размышлять.

Конечно, Вовка был во многом прав. Прошло три недели со дня нашего выезда из Сибирска, а вестей оттуда не было никаких. Неладно с экзаменами у Максима Петровича? Навредил чем-то Недоросль? Что же происходит там, в городе?

А Байкал расходился, свинцовой волной шумел у берега. Вдруг среди волн мелькнуло что-то белое. «Катер! — дрогнуло сердце. — Ведь Тоня и Максим Петрович могут приехать на попутном катере». Суденышко как-то беспомощно поболталось в волнах и скрылось из виду. «Нет, не на этом…»

С высоты донеслась убаюкивающая трель. Она повторилась громче, звонче: из облака выплыл самолет. Поблескивая стальным крылом, он летел над морским простором, направляясь к Сибирску. Эх, мне бы с ним!

Самолет, птица-сталь, славлю имя твое…

Снова, как в тот раз, закружились, зашептались звонкие слова.

Славлю Родину в крыльях твоих…

Голова тяжелела, заволакиваясь туманом, и вот я уже лечу на невидимых крыльях… Подо мною бурлящий Байкал, чайки, но как-то не страшно. Вдали Тоня. Она сидит на камне и машет мне своей голубой косынкой.

— Лешка! — раздался над ухом громкий голос. — Вставай, Вовка сбежал!

Я вскочил. Передо мною стоял Игорь, встревоженный, запыхавшийся.

— Кто сбежал? Куда?

— Вовка сбежал! Сторож питомника видел… Пошел берегом к Сибирску. С рюкзаком за плечами.

— Почему не вернули?

— Сразу не догадались. А потом я записку в дверях нашел, пишет: «Не беспокойтесь и не ищите». Бежим за ним! — Игорь, трясясь от волнения, показал в кусты. — Там овражек! По нему спустимся к берегу. Бежим!

Раздумывать было некогда. Стали спускаться к Байкалу. Вечерело. Мы то и дело натыкались на невидимые в сумерках коряжины и камни, цеплялись одеждой за сучья. К воде подошли в темноте.

Освежив потные лица и потуже затянув ремни, мы зашагали вдоль берега. Светловатая каменистая полоска, по которой проходил наш путь, то расширялась, то сужалась настолько, что приходилось раздеваться, и, стиснув зубы, брести по холодной воде вдоль отвесных скал. Если Вовка шел тем же путем, то у него было большое преимущество: он двигался засветло и намного опередил нас.

— Быстрее, быстрее! — поторапливал я спотыкавшегося в темноте Игоря.

Он молча повиновался. Но когда на нашем пути повстречалась еще одна скала и предстояло снова лезть в воду, мой друг в изнеможении сел:

— Не могу больше, Лешка. Ну не могу!

— Что с тобой?

— У тебя нет хоть крошечки хлеба?

Только сейчас я сообразил, какую ошибку мы допустили. Прежде чем отправляться за Вовкой, надо было забежать домой и взять чего-нибудь на дорогу.