В учительской поднялся невообразимый шум. Продолжая стучать кулаком, Ковборин выкрикивал:
— Это беспрецедентный случай! В школе сговор между учениками и группой педагогов! Я снимаю с себя обязанности директора!
— Пошли, — кивнул Филя, направляясь к дверям. — Пусть разберутся без нас.
Мы потянулись за ним.
В коридоре я столкнулся с братом.
— Ты чего же, Алексей! Степан Иванович заждался в литейном.
— Ах да, ведь я обещал…
И хотя я был весь охвачен тревогой, где-то рядом с ней вдруг заиграла радость: на завод, на завод, конечно!
— Паша, — попросил я Павла, — а можно идти со мной всему нашему классу? Попроси Чернышева.
В литейном цехе в разных направлениях сновали люди. Мелькали лопаты, с них летела земля. Из сушильной печи вынимались готовые формы. Всюду сияли электрические лампы. Высоко под потолком с грохотом проносился подъемный кран. Как здесь было хорошо, просторно после душной атмосферы педагогического совета! Наверно, не мне одному, а всем ребятам не хотелось вспоминать о том, что было только час назад.
У вагранки, подобно часовому, прохаживался человек в брезентовом комбинезоне. Время от времени он с озабоченным видом наклонялся к печи. Тогда красным фонариком вспыхивало смотровое окошечко.
— Готовятся к розливу чугуна, пояснил главный конструктор завода Чернышев.
— А скоро? — встрепенулась Милочка.
— Да вот-вот… Но нам надо успеть побывать в старой литейке.
Гурьбой, не отставая от сопровождающего нас главного конструктора, мы пошли между опок и вскоре очутились в пустынном помещении с низким сводчатым потолком. Стены старой литейки были покрыты толстым слоем пыли, потолок закопчен. Всюду валялись обломки железа, кирпича.
— Как здесь неуютно! — поморщилась Милочка.
— Не нравится? — засмеялся Чернышев. — С новым цехом не сравнить! Но здесь-то как раз, друзья, и была отлита ваша знаменитая пушка.
— А где же вагранка? — удивилась Тоня.
— Вагранки той вы не увидите, ее убрали. А на месте, где она стояла, монтируется электросталеплавильная печь.
Инженер показал рукой в дальний угол на стальной цилиндр, окутанный густой сетью трубок. Возле него я увидел Зотова. Партизан, обнажив голову, задумчиво смотрел перед собой. Мы подбежали к нему.