— У меня к тебе личная просьба, Андрей, — обратился к нему следователь. — Ты, помнится, мать отправил в деревню и живешь один. Пригласи в свои хоромы товарища Воронкова, пусть переночует, а утром покажи доктору. И об отправке его домой позаботься.
— Есть, Николай Иванович, — Лобачев был весьма доволен таким оборотом и взял Макарку за плечо: — Пойдем, товарищ Воронков. Гостем будешь.
(2) Екатеринбург. Май 1918 года
В отсутствие Макарки ротмистр держался уверенней. Макарка не выдал, ЧК не съест. Арестованный начал наглеть.
— Продолжим, Николай Иванович? Простите фамильярность, беру пример с ваших орлов. Разве это по-воински: «Есть, Николай Иванович...» Смешно, вы же диктатура пролетариата.
Вологжанин глубоко затянулся и опять выпустил серию изящных колечек дыма, догоняющих одно другое.
Полюбовавшись ими, заметил:
— А вы больше интеллигентный человек, нежели рабочий от станка. Это приятно. Я к тому, что глупому Макарке не пришили измены революционному долгу.
— Ну что вы, Владислав Антонович, — принял игру следователь. — Как можно! Ваши коллеги и без того на всю Россию колоколят о зверствах большевиков, которые не жалеют ни стариков, ни младенцев. Не так ли?
— Сдаюсь, — поднял руки Вологжанин. — Ваша правда, потому хочу покаяться. Пишите: я бывший управляющий... ну и так далее... В целях личного обогащения утаил...
— Не спешите, я записываю... Это, полагаю, только начало нашего разговора?
— Начало? — опешил ротмистр.
— А как же! Вы куда, собственно, собрались, Владислав Антонович? Не в Париж ли? В таком разе с вашим мизером, — следователь кивнул на стол, — там долго не продержитесь. А потому логичен вопрос: где остальные изумруды?
— Помилуйте, о чем речь? Вся прошлогодняя добыча увезена владельцами. Нынче же на прииске настоящий бордель, никто не желает трудиться...
— А эти камушки?
— Мелочишка. Уж и не помню, когда к рукам прилипло, не смог себе отказать. Я бы на вашем месте задал другой вопрос. Например, почему я только сейчас дал деру? Интересует? Так вот, про бордель я уже говорил — это меня не устраивает. Я выжидал, думал, ненадолго вас хватит, и все вернется на круги своя. Ошибался. Вы надолго, и меня это напугало...
— Браво, ротмистр! Весьма разумные выводы.
— Тесно мне с вами на одной земле, вот и бегу, закрыв глаза. В Париж ли, в Константинополь или еще куда...
— Но при чем здесь русские изумруды? Если родная земля не мила — бегите, планета велика. А ценности верните... тому же Макарке. Глупый он, говорите? Нет, он еще не раскрылся, но уже имеет больше прав на эти камушки. Итак, вернемся к изумрудам.
— Опять сказка про белого бычка! Дались вам эти изумруды.