— Ну, чтоб мне так жить, — сказал хозяин. — В Ростове, в Одессе… Конечно, где есть большие деньги. Интеллигентные люди и немножко верующие… При известной ловкости и настырности можно взять за ваш товар и пять тысяч. Но здесь, в этом нищем городе, где только один старший морской начальник получает уважаемую сумму, а директора четырех заводов имеют в месяц всего лишь по тысяче восемьсот рублей, кто здесь может дать четыре тысячи? И кому здесь нужно золото?
— Моя мать работала в торговле, — опять козырнул я. — И среди ее знакомых имеются люди, у которых есть деньги и которым нужно золото.
— Ну, торговля, — хозяин сел на кушетку. Лицо у него было очень недовольное. И не было прежнего спокойствия, с которым он открыл нам дверь. — Конечно, в торговле могут быть люди при деньгах. Но они тоже не выложат перед вами в страхе и поте накопленные сбережения. Они будут торговаться с вами. Три тысячи — и закончим разговор.
— Четыре, — равнодушно сказал я.
— Это нечестно. Чтоб мне так жить! — Хозяин вскочил с кушетки. Изо рта его летела слюна. — У вас нет никакой квалификации. Вы совершенно не умеете торговаться. Если я несколько повышаю цену, вы должны несколько понижать. Но вы твердите одну и ту же цифру, словно арифметика вам незнакома.
— Четыре тысячи, — сказал я и повернулся к двери.
— Три с половиной и мой магарыч.
Я не ответил. Открыл дверь и вышел в дождь. Где-то в пустыне Сахаре восьмой год не было дождя, а здесь бушевал настоящий ливень. Потоки воды неслись с неба, обрушивались на землю. И земли не было, а была вода — холодная, желтая, подвижная…
Наугад шел я в сторону калитки, забыв и думать о собаке. А собака, наверное, забыла думать обо мне. Жалко свисали виноградные листья, плыли щепки и палки. Вода пенилась, кружилась.
Баженов нагнал меня на улице. Трубил пастуший рожок. Мокрые козы торопились домой и тихо блеяли.
— Он согласен, — сказал Баженов, вытирая ладонью лицо.
— Я передумал, — ответил я, не останавливаясь.
Его пальцы крепко взяли меня за плечи, развернули.
— Это не по-джентльменски, — сказал он. — Так не принято. За подобные шутки сурово наказывают. Раз тебе дают цену, которую ты назвал сам, ты обязан продать. Понимаешь?
— Хорошо, — без всякой охоты согласился я, понимая, что в данном случае Баженов, конечно, прав. — Я продам. Пусти.
Он снял руки с моих плеч, и мы пошли назад.
— Не забудь, — напомнил Витек. — С тебя четыреста комиссионных.
Еще из сада я увидел, что на террасе горит свет. Хозяин находился там не один. Рядом с ним стоял очень худой мужчина в двубортном синем костюме. Волосы у него были совсем короткие: еще недавно его стригли наголо.
— Давай товар, — сказал хозяин.
Я дал.
ebooksa