— Дом надо расчетливо, кирпичный класть. Кирпич на века рассчитан… Вон у Алевтины Владимировны справный домик. Без хозяина, а справный… Потому что из кирпича.
Онисим частенько по разным случаям произносил имя заведующей гостиницей. Судя по всему, запала ему в душу, приглянулась эта суровая женщина, отправившая нас спать в котельную.
— Чистая она, — мечтательно говорил Онисим. — Вот возьму и женюсь на ней.
— Пойдет она за такую старую обезьяну.
— Ты, Антон, по молодости лет ни хрена в женщинах еще не понимаешь. Так, значит, и помолчи…
— Все я понимаю. На сокровища свои намекаешь, если эти сокровища на самом деле есть, если они не причуда твоей контузии. Тогда уж молодую ищи. Алевтине под сорок, и сын ее, очкарик, ростом с тебя.
Онисим лихорадочно тер палец о палец, облизывал губы.
— Молодая, Антон… молодая, она сегодня приласкает, а завтра обворует. Пропьет все мое достояние с кобелем двухметровым.
Достояние…
С этим достоянием, если верить словам Онисима, приключилось следующее.
Не успел Онисим закопать баллон с ценностями, как подняли их роту по тревоге и увели в горы. Весь ужас заключался в том, что ни Онисим, ни Ахмет, ни другие красноармейцы не знали названия местечка, в котором ночевали. Второй номер пулеметного отделения, высокий украинец, будто слышал название городка, но позабыл. Помнил, что входит в его состав слог «псе». Это оказалось слабым утешением, потому что, помимо известного города Туапсе, в этих краях на «псе» оканчивалась или с «псе» начиналась масса других названий населенных пунктов, рек, долин: Макопсе, Псезуапсе, Псебай, Псеушко и так далее и тому подобное.
Кроме того, второй номер пулеметного отделения в ответ на настойчивые просьбы Ахмета и Онисима признался, что, возможно, из-за хронического недосыпания перепутал дни и слышал название городка со слогом «псе» накануне, в другом месте.
Старшина роты вообще заявил, что скорее всего это был город Армавир. Но Ахмет не поверил, и Онисим не поверил, потому как Армавир был оставлен седьмого августа, а тогда закруглялся октябрь. Старшина уверял, будто существует еще один Армавир. Все эти разговоры не прояснили ситуации…
Позднее, много лет спустя, у Онисима мелькнула мысль, что Ахмет все-таки знал название местечка и только делал вид, будто не знает.
В декабре сорок второго Онисима ранило. Долгое время он пребывал в госпиталях. В свою часть больше не попал и не имел никаких сведений о судьбе Ахмета.
После войны он стал бродить по Северному Кавказу в поисках местечка, где была река, церквушка на взгорье, скала на противоположном берегу. Одновременно он везде интересовался парикмахером по имени Ахмет.
Я иронически сказал:
— Это совсем непонятно. Если Ахмет не погиб на войне и нашел свою долю клада, зачем бы ему возвращаться к работе парикмахера?
Онисим зажмурился, втянул голову в плечи, словно ему было холодно. Потом кивнул и открыл глаза:
— Я тоже так думал, так прикидывал. Но я еще смекал и другое. Ахмет мог промотать, пропить сокровища и по такой печальной причине вернуться к своей прежней профессии. Наконец, Ахмет мог приберечь, скажем, на черный день, а сегодня зарабатывать на еду расческой и ножницами. Чужая душа — потемки.