— Глеб Федорович, — переключил передачу на пониженную Сева, — к Кислому ключу подъезжаем…
— Ага, спасибо, что напомнил! Как, гости, не хотите здешнего нарзана испить?
Корытов посмотрел на Валентина Валентиновича.
— В другой раз лучше отведаем из вашего Кислого. Сейчас и так не сладко.
— Да… Мне тоже. А тогда — и вообще… Я командира ощупал, послушал — дышит. В обмороке. Послал Севу сбегать к машине за ведром, воды из речки принести. Велел Галине приводить Михаила Петровича в чувство, а сам хожу около, осматриваюсь, никого больше не вижу и никак не могу себя заставить к самолету приблизиться. Фуражки летчиков на земле валялись — подобрал… тлеющий рукав пиджака затоптал… Что делать — ума не приложу! Потом уже просветление наступило: «Езжай, — говорю Севе, — в лагерь!» Передай, мол, Людмиле Ионовне (она, вы знаете, у меня — главным геологом), чтобы обо всем сообщила по рации в авиаотряд. Там, думаю, сообразят, как дальше поступать, вертолет пришлют… Командира и штурмана я решил с машиной не отправлять. Во-первых, прикинув, что вертолетом быстрее может выйти, а во-вторых, побоялся в их состоянии по ухабам трясти. Командир, сколько ни старалась Галина, по-прежнему в обмороке был, штурман стонал почти беспрерывно, — не годилось их в машине транспортировать. Да и как тут, в «уазике», двоих лежачих разместишь, сами посудите? А пилот ехать категорически отказался. Он начал понемногу в себя приходить, заговорил вразумительно, и через его рассказ стала предо мной суть случившегося прорисовываться…
— Рассказ по горячим следам — всегда самый ценный для эффективности расследования, я по своему опыту знаю.
— Может быть, Валентин Валентинович, может быть… Только основного — почему самолет врезался в высоковольтку — объяснить мне Володя не смог. Выходило по его рассказу, что машину вел командир, что никаких сбоев в работе мотора никто не замечал, видимость была прекрасная… Провода в то утро они уже в шестой раз пересекали. И вдруг… удар, мол, и падение… Вот и все его ощущения в момент аварии. Экипаж выбросило из самолета через фонарь кабины, пилот, ударившись о землю, потерял на какое-то время сознанье, а когда очнулся — видит, что машина горит, а штурман пытается залезть обратно в кабину, сквозь пламя пробиться, как Володя понял, к двери, ведущей в салон. Ничего у него не получилось: обгорел лишь и чуть не задохнулся. Хорошо, что Володя вовремя подоспел, оттащил его, одежду загасил.
— Почему же они через основной вход в самолет не попробовали проникнуть?
— То-то и оно, Трофим Александрович… Ударились они о провода левым крылом, и самолет на землю лег левым боком: крыло-то срезало. Входной дверью лег. Операторы наши в ловушке оказались…
— Живьем, выходит, сгорели? — Корытов постарался сохранить голос спокойным.
— Навряд ли. Пилот уверяет — никаких криков не было… Да и не должны они были кричать. Слава богу, если, конечно, можно в подобном случае так сказать, горели они или мертвые уже, или в бесчувственном состоянии… Ребят наших, как это потом установили, при ударе на переднюю стенку салона бросило… травмированы они были, смертельно травмированы…
— Понятно…
— Конечно, Трофим Александрович, тяжело слушать… А видеть своими глазами… — Егорин минуту помедлил. — Когда пилот кончил рассказывать, мы обошли все кругом. И остатки самолета осмотрели… — Егорин снова замолчал, пытаясь справиться со своим лицом: углы рта подергивались.
Он продолжал смотреть на Корытова, но Корытов понимал, что Глеб Федорович не видит его… Машину тряхнуло на ухабе, и Егорин, вздрогнув, глуховато откашлялся.
— Да… А от самолета возвращаемся — слышим крик: «Я во всем виноват! Я во всем виноват! Я, я, я!!!» Оказалось, очнулся наконец-то командир, добилась Галина своего. Правда, лучше бы он лежал, как лежал — в обмороке… Кататься по земле начал, руки себе кусает, бежать куда-то порывается и все кричит: виноват, виноват! Намучились мы с ним. Хорошо, что вертолет вскоре подоспел.
— А где сейчас летчики?
— Командир и пилот — в здешней городской больнице, Трофим Александрович, а штурмана к нам в Ленинград отправили, в Ожоговый центр.
— Подъезжаем…
— Точно, Сева, подъезжаем.
Корытов поднял глаза и увидел впереди, над кустами, наползающими с заросших тайгой сопок на пойму речки, шест с приспущенным голубым флагом партии Егорина.
ebooksa