Они остановились невдалеке от первой палатки.
— Играла — никогда не думала, какие беды рядом могут таиться, как беспощадно порой распоряжается жизнь, как обжигает… Я за эти дни многое передумала, Трофим Александрович!
— Этого никто не минует… Кто раньше, кто позже — все обжигаются.
— А объяснение свое я уже отдала Глебу Федоровичу. Может быть, там не все, как следовало бы, но я старалась.
«Ну что она — совсем как школьница?!»
Из-за угла поблескивающего на солнце стеклами окон вагончика взметнулось облако пыли, за кустами промелькнул тряпичный тент «уазика», и машина, круто повернув, поползла по дороге на сопку.
«Даже не подождал — попрощаться…»
— Укатил наш председатель!
— Ну и ладно! — Галя махнула полотенцем. — Светил тут — второе солнышко…
Егорин возвратился в лагерь поздно вечером, хотя собирался, как сказал Валентин Валентинович Корытову, успеть до ужина.
— Человек предполагает… — развел он руками, входя в вагончик. — Поймала меня авиация в сети: ознакомьтесь, говорят, с материалами нашего расследования, товарищ член комиссии!
— Так-так… — Корытов, составлявший перечень приложений к акту их собственного расследования, отложил авторучку.
— В общем… — Егорин сел, положил на колени полевую сумку. — Самолет был технически исправен — и командир и пилот безоговорочно подтвердили показания своего механика. Безоговорочно. Следов алкоголя ни у кого в крови не найдено, в чем я ни минуты не сомневался и вам говорил. Вину за аварию командир полностью берет на себя.
— Как же он объясняет?..
— Никак, Трофим Александрович, не объясняет. Виноват, говорит, виноват. Прозевал, мол, забылся… Наказывайте по всей строгости…
— Черт те что! Откуда выехали — туда и приехали! Виноват экипаж, виноват командир! — Корытов заходил по кабинету.
— Состояние здоровья командира вызывает у врачей серьезные опасения. Его постоянно держат на транквилизаторах, за психику боятся… Забывается временами, с медсестрой будто со своей женой разговаривает…
В вагончике стал слышен ровный, привычный уже стук движка электростанции. Несколько раз подряд вздохнул Валентин Валентинович.
— Скажите, Глеб Федорович… — Корытов поправил занавеску на окне.
— Да?
ebooksa