1888

– Молюсь, чтобы этого щеголя Филиппа сегодня пристрелили, – сказал мистер Мур. – Выскочка, заставивший меня краснеть на вечере и опозоривший мое имя, должен понести наказание.

– Что думает об этом ваша жена? – спросил я.

– Не знаю. Кэтрин последнее время не выходит из библиотеки, запирается. Либо читает целыми днями, либо постоянно занята своей транспортной компанией, будь она неладна!

– Я бы тоже от вас запиралась, – ответила Клаудия, снимая фартук.

Женщина хотела сказать еще что-то, но не успела. Карета резко остановилась напротив подворотни, а Бенедикт, не удержавшись на месте, упал прямо на нас и ударился острым подбородком о мои колени.

Лакей, чей рабочий день в семье мистера Мура сегодня был последним, протяжно оповестил нас о прибытии в условленное место.

– Ах, Акр Дьявола! – восторженно сказала врач, выскочила из экипажа и потянулась руками вверх, разминая затекшую спину. – Мне говорили, что когда-то давно здесь продавалось самое вкусное пиво во всем Лондоне.

– Как ни странно слышать такие подробности от вас, – буркнул в ответ Бенедикт, потирая подбородок.

Пока мужчина выяснял отношения с лакеем, мы с миссис Дю Пьен осматривали большой опустевший двор, где скоро должна была решиться чья-то судьба.

Много лет назад Акр Дьявола являлся опухолью в самом сердце Лондона: мрачное пристанище для неимущих, чьи рабочие места заняли никогда не устающие, громоздкие машины и механизмы. Нижнее течение Темзы погрязло в зловонии благодаря этому некогда бесовскому клочку земли, потому что в здешних домах не имелось никаких дренажных канав, канализации и вентиляций.

Почти два десятилетия назад болотистую местность удалось осушить, а аборигенов, проживавших по двенадцать человек в одной комнате, переселить в социальное жилье, превратив Тотхилл-Филдс в лакомый кусок для разного рода застройщиков.

– Мистер Брандт, вы подумали насчет продажи вашей фамильной брошки? – поинтересовалась Клаудия, пока я рассматривал черепки от разбитой посуды на земле. – Прибыль разделим пополам.

– Клаудия, отцовские часы и семейная брошь – это единственные ниточки, которые тянутся из Лондона в Бостон и связывают меня с семьей. Но почему пополам? С какой стати вы решили, что часть денег пойдет вам?

– Я дала идею о продаже и уже нашла покупателя, – ответила она и лукаво подмигнула. – Где же Виктор? В его привычке приезжать раньше всех.

– Не беспокойтесь. Молодой человек недалеко. Он вышел со двора через противоположную подворотню, – сказал я, постучав кончиком зонта по земле. – Посмотрите под ноги, и вы увидите множество следов. Одни из них имеют отпечатавшуюся маркировку известного итальянского обувщика, чей магазин расположен в Белгравии, в районе, где проживает Виктор. Сыщик прибыл сюда раньше всех, походил кругами, испугался отсутствия людей и вышел в более оживленное место.

Я предложил ей вместе сходить к лорду Абберлайну, поприветствовать его и между делом поинтересовался у женщины, не получала ли она больше угроз от преступника?

Клаудия громко рассмеялась, напомнив, что она – лицо, причастное к расследованию, а не к результату, и не боится повторного ложного заключения под стражу, ведь у нее есть человек, способный договориться и объясниться перед комиссаром полиции. Оставалось только отшутиться в ответ, приходя в глубокий ужас от того, насколько сильна ее вера и надежда в меня.

– Ничего себе… – произнесла женщина, невольно понизив голос, и прикрыла рот при виде Виктора. – Что с ним?

Молодой человек, запрокинув голову назад, сидел на корточках, прислонившись спиной к холодной каменной стене дома, и тяжко, глубоко дышал.

– Лорд Абберлайн, вы все это время праздновали раскрытие преступления? – спросил я. – Я обижен тем, что вы не пригласили меня на праздник.