1888

Со спертым в груди дыханием и с подступившими слезами, жегшими мои глаза, я снова посмотрел на рыдающую Геллу.

– Итан, впустите, пожалуйста! – кричала она, продолжая пытаться открыть дверь. – Вы же обещали мне помочь! Вы были констеблем, патрулировали Уйатчепел, и знаете, что у меня нет шансов пережить эту ночь!

– Мне очень жаль, мисс Каррас.

Я перестал смотреть на девушку, убрал руку с дверной ручки, повернул ключ в обратную сторону и, вытерев мокрые ресницы, пошел к мистеру Баррингтону под приглушенные крики провидицы с темной улицы.

– Надеюсь, что вы успеете дойти до ближайшей ночлежки, – прошептал я про себя дрожащим голосом, сжимая кулаки. – Вы должны, Гелла. В районе много полицейских.

– Что вы сказали, мистер Брандт? – уточнил главарь синдиката.

– Ничего такого, что касалось бы вас.

Дэвид поблагодарил меня за свое спасение и отдал на руки чуть больше ста фунтов, не переставая выражать сильную признательность. Уточнив, настоящего ли преступника поймал Виктор, мужчина пообещал отдать оставшуюся часть оговоренной суммы чуть позже, но раньше, чем я поймаю Уайтчепельского мясника.

– Ваш арестованный, – сказал Томас, спустившийся с полицейскими, которые держали за руки и за ноги связанного моряка, когда Дэвид и Клаудия играли в марв, а я курил напротив окна. – Он невменяем, ни на что не реагирует и смердит, как шакал.

Клаудия, услышав про потенциального пациента, отложила в сторону карты, вынула из саквояжа пузырек с нашатырем, промокнула им ватку и попыталась привести мужчину в сознательное состояние. Почуяв резкий, раздражающий запах аммиака, Александр неразборчиво проворчал, пуская слюни, а миссис Дю Пьен, бросив ватку на пол, стала прощупывать пульс алкоголика и исследовать его общее состояние.

– Положите его на бок, чтобы не захлебнулся рвотой, – с невольным чувством отвращения произнесла Клаудия, смотря на мистера Граура, чьи челюсти сильно сводило, мешая ему дышать. – Александр имеет все признаки первой стадии алкогольной комы: отсутствие сознания, учащенное сердцебиение, посинение кожи, сопутствующие изменения. Думаю, часов через пять-шесть нам удастся с ним поговорить.

– Пять-шесть!? – в замешательстве воскликнул я.

– Не раньше, – сказала она и пожала плечами, снова взяв в руки карты. – Давайте лучше доиграем. Мистер Гилберт, не хотите ли присоединиться к нам?

– Конкретно с вами, мисс Дю Пьен, я в мавр играть не буду. Вам часто везет, а мы с мистером Баррингтоном слишком стары для бесконечных танцев в наказание за проигрыш, – ответил Томас, снимая котелок со своей головы. – Вист?

Клаудия и Дэвид с удовольствием согласились продолжить томительное ожидание за азартной игрой, предложенной Томасом.

К горлу подступил удушающий комок, во мне бурлила усталая злость, по-настоящему проявлявшаяся очень редко. Я не спал почти три с половиной дня, лишь отрывисто и беспокойно дремал, вскакивая от каждого шороха, и сейчас должен терпеть всех несносных знакомых, тратя понапрасну время благодаря опустившемуся пьянице.

Под влиянием сильных переживаний из-за болезни мамы и молчания брата, от подлости бывшей жены, моего предательства Геллы, безденежья и ухудшенного здоровья мне казалось, что если я втайне ото всех опять уеду из Лондона, то это слегка облегчит мое сердце, но кем я буду, если дрогну? Нужно было продолжать драться за свою жизнь, которая поистине скучна, если в ней нет вызова.

Больше всего меня терзало сонливое и вялое забытье, влияющее на ход расследования и в целом плохо сказывающееся на моей умственной работе. Успокаивала только одна мысль – в полдень я сяду в поезд и, пока еду до Бирмингема, смогу окунуться в царство Морфея под успокаивающий стук колесных пар.

– Мистер Брандт? – обратился ко мне Дэвид, вновь закинув ноги в грязных ботинках на стол прямо перед миссис Дю Пьен. – Очнитесь, наконец! Будете играть?

Я прерывисто вздохнул, глянул в окно, не увидев в нем мисс Каррас, и согласился взять карты в руки.