1888

Игра пошла не слишком весело и хорошо. Все, кроме меня, молчаливо и сосредоточенно старались вырвать победу, стремясь доказать свое превосходство друг над другом даже в карточной игре. Никто из знакомых не наслаждался спокойным времяпрепровождением, когда голова переставала устраивать поиск оперативных методов решения рабочих проблем и отдыхала в компании давно знакомых, но не самых приятных людей.

Я был в одной команде с мистером Гилбертом и лучше бы сразу отказался от партии. Наравне с мистером Баррингтоном Томас – как иронично – вызвался собирать взятки и вести запись набранных нами очков, бахвалясь своим мастерством в висте. Спустя несколько кругов я понял, что играю не только против Дэвида с Клаудией, но и против своего напарника.

Чтобы сносно играть в предложенную карточную игру, нужно было постараться запомнить двадцать шесть карт своих и своего партнера, а также не забывать о ходах, сделанных противоположной командой. Томасу было плевать. Он сидел третьим, после миссис Дю Пьен, и раньше нее клал на стол свою карту, имел на руках сильные масти, но ходил со средней, и совсем не козырял, упуская возможность выманить козыри у противников.

Я старался угадывать его карты, поддерживал определенной мастью, с которой он ходил, выстраивал определенные тактики, но все мои усилия оказывались тщетными, и, в конце концов, мы с ним оказались вместе под столом.

– Как жаль, что у нас нет пресс-камеры запечатлеть двух главных шулеров в таком виде! – задорно, совсем по-мальчишески сказал Дэвид, заглянув под стол. – Интересно, сколько бы стоила такая фотография?

– Мистер Баррингтон, а как же ваше желание? – спросил я, обхватив руками колени и прижав к ним голову. – Что хотите вы?

Он усмехнулся, приглушенно и ехидно пошептался о чем-то с миссис Дю Пьен, а затем снова наклонился к нам, приятно улыбаясь и щуря глаза, которые веяли добродушием.

– Пусть многоуважаемый комиссар полиции каждые полчаса залезает под стол и кукует там десять раз. Можете начинать прямо сейчас, Томас, – рассмеялся Дэвид. – Вы оба сидите вместе до конца нашей с Клаудией партии.

Со взбудораженным лицом мистер Гилберт негодующе посмотрел на меня и, сгорбившись еще ближе к согнутым ногам, начал громко, монотонно куковать, издавая самый нелепый звук, который мне приходилось слышать.

Я плотно закрыл уши руками, а потом, когда он закончил, предложил ему покурить вместе со мной, пока наши знакомые играли в пикет.

Нахохлившись, выпуская изо рта белые облачка табачного дыма и сразу же вдыхая их обратно, комиссар обратил внимание на не достающие до пола ноги миссис Дю Пьен, которая качала ими, как маленький ребенок, и умилился всей душой.

– Как продвигается ваше расследование? – спросил меня Томас, слегка наклонив голову набок.

– А ваше?

– Зависит от того, кого вы подозреваете.

– Ничего себе! Когда вы успели настолько обнаглеть?

– Недавно в подразделение Н в Уайтчепеле ворвалась толпа с требованием поймать убийцу. Люди избивают и обвиняют всех подряд. Если у нас и правда имелись нужные показания, то они навсегда затерялись под тоннами лживых теорий, версий и свидетельств людей. Дознания коронера, освещаемые в газетах, только усугубляют положение.

Я откашлялся и, поморщив нос от ответа комиссара полиции, отсел от него чуть в сторону.

– Вы давно знаете – под моим подозрением находится Беатрис Белл. Ее уже разыскивают в Бирмингеме, – наврал я. – Стоило вам столько времени покрывать ее, Томас? Неужели боитесь, что владелица абортария расскажет про зараженные вещи для бедняков на допросе и упомянет ваше имя как человека, замешанного в ее благотворительности, вызвав повсеместные недовольства?

– Да, боюсь. Представляете, что будет на улицах, когда люди с неудовлетворенной жаждой правосудия и недовольствами от работы полиции узнают про мои дела? Вокруг меня появилось много неприятелей: от главарей синдикатов и начальников работных домов до крупных предпринимателей, готовых рассказать о шантажах и вымогательствах с моей стороны. Лорд Олсуфьев и его свита спят и видят день моего ухода с поста, – прилипающими к сигарете губами ответил мистер Гилберт. – В лучшем случае я лишусь работы.

– Скрывая миссис Белл, вы пытались прокладывать себе рельсы, оттягивая неизбежное. Зачем было воровать в таких объемах? Надеялись, что вам после смерти, как фараону, построят гробницу и отнесут туда всю утварь, мебель и ювелирные изделия?