— Жаль, что мой брат пригласил Мильяна Астрая. Он такой некультурный. И к тому же фалангист. Они все противники религии. — Священник приподнял брови. — Они были нужны нам во время войны, но теперь… Слава Богу, генералиссимус — истинный христианин.
— Некоторые фалангисты готовы молиться на него, — тихо произнес Гоуч.
— Он их бог.
Гарри перевел взгляд с одного собеседника на другого. Оба они говорили весьма откровенно. Но тут все были монархисты, за исключением Мильяна Астрая. Изувеченный генерал теперь разглагольствовал перед группой курсантов, и те, казалось, внимали каждому его слову.
Монсеньор взял Гоуча за руку:
— Джордж, пойдемте со мной, я хочу познакомить вас с секретарем епископа.
Кивнув Гарри и Толхерсту, он увел Гоуча, красные полы одеяния развевались у его ног.
— Я думал, он никогда не умолкнет, — сказал Толхерст, отхлебнув вина. — Как у тебя прошло с сеньоритой?
— Хочет, чтобы я сходил с ней в Прадо.
Гарри посмотрел на Милагрос, которая снова болтала с подругами. Она поймала его взгляд и робко улыбнулась. Он почувствовал себя виноватым, его внезапный уход, наверное, выглядел неучтиво.
— Котятки. — Толхерст протер очки о рукав. — Полагаю, я сглупил, когда решил посмеяться над их именами. Не знаю, мне вообще не удается поладить с девушками.
Он уже нетвердо стоял на ногах и был в довольно сильном подпитии.
— Понимаешь, я долго жил на Кубе и привык там к проституткам. — Он засмеялся. — Мне нравятся проститутки, но я уже забыл, как разговаривать с приличными девушками. — Толхерст покосился на Гарри и спросил: — Значит, сеньорита Маэстре не в твоем вкусе?
— Нет.
— Да уж, не Вера Линн.
— Она молода. Бедная девочка, ее страшит будущее.
— Как и всех нас. Слушай, есть один парень в отделе прессы, он знает маленький бордель рядом с оперой…
Гарри ткнул его локтем, чтобы замолчал. К ним снова с широкой улыбкой подходил Маэстре.
— Сеньор Бретт, надеюсь, Милагрос вас не бросила.
— Нет-нет. Вы можете гордиться ею, генерал.