У незримой границы

- А что барыня делала во время войны?

- Ее тут не было. Перед самой войной барыню выслали. И поделом ей было. С Катриной вот только нескладно получилось. Бедняжка вечно в прислугах ходила, а тут и ей тоже пришлось ехать со владычицей своей. А когда воротились, Каролину не узнать было: сгорбилась, постарела, высохла, но дочку свою держала еще строже. Да и Катрина больше уж не молодка была. С год они тут пожили по соседству с конторой, в избенке для батраков. А после Катрина пошла к больному леснику сиделкой.

- Промеж себя женщины по-прежнему не ладили?

- На старости лет барыня боялась остаться совсем одна и ни на шаг Катрину от себя не отпускала.

Стабинь поерзал на стуле.

- А у Катрины с лесником этим ничего не было? Может, для ревности был повод?

- Еще чего, сынок, придумаешь. Старик хворал раковой чахоткой, дышал на ладан, покуда не отдал богу душу.

- А как же Каролина обходилась без дочери, когда та к леснику ушла?

- А что она могла поделать? Лесник барыню и на порог не пускал. А как помер, Каролина сразу заявилась. Не смогла от нее отбиться Катрина. Такое уж у нее сердце было доброе. Зажили они в Межсаргах вдвоем. Как там у них было, сынок, не ведаю.

Розниек поднял глаза от протокола, в который подробно записывал рассказ старушки.

- Спасибо, бабушка. У меня еще один, теперь уж последний вопрос. Вы случайно не знаете, кто в последнее время бывал в Межсаргах? С кем эти женщины водили дружбу или хотя бы виделись?

- Думаю, вряд ли кто ходил в Межсарги. Хоть наверняка сказать не могу. Чего не знаю, того не знаю.

Мужчины поблагодарили словоохотливую старушку.

- Насчет драгоценностей мог и не спрашивать! - сказал Стабинь, когда они вышли на шоссе. - На ограбление уж насколько не похоже.

- А там и грабить-то было нечего, - добавил Каркл.

Розниек задумчиво сморщил лоб.

- Поди знай, что могла припрятать эдакая старушенция. Но меня заинтересовало еще одно обстоятельство.

- Давай говори, - посмотрел на товарища Стабинь.

- Уже два человека подтвердили враждебность в отношениях между Катриной Упениеце и ее матерью.

- А кто еще?